В 1961 сделка по продаже Советскому Союзу шлифовальных станков Bryant Chucking Grinder Company сорвалась в самый последний момент, когда подкомитет Конгресса по вопросам внутренней безопасности в своем докладе дал отрицательное заключение, а Кеннеди затем отменил первоначальное решение своего кабинета, наложив свое вето на это коммерческое соглашение. Даже ЦРУ было тогда за продажу. Протестовало только Министерство обороны, но без успеха. Экспортная лицензия была выдана. Но тут сыграл фактор «беспокойного человечка-гражданина». Как в скандале «Тошиба-Конгсберг» снежную лавину запустил обиженный японский монтажник, так и в этом случае простой инженер-конструктор Генри Паттерсон с завода Bryant в Вермонте, узнав о принятом к исполнению заказе, поднял телефонную трубку и позвонил президенту Miniature Precision Bearings Inc. Хорасу Гилберту, сообщив о своих опасениях, что может произойти, если это оборудование попадет в советские руки. MPB Inc. была основным производителем миниатюрных подшипников в США, поставляя свою продукцию в основном американским военным, и работала она на станках Bryant Grinder. Какие мысли вертелись тогда в голове ее президента, доподлинно неизвестно. Беспокоился ли он о будущих рынках и возможной советской конкуренции или действительно национальной безопасности? Каковыми бы ни были его истинные намерения, Гилберт, пользуясь своим лоббистским весом, сразу же обнародовал полученную информацию. Дергая за лоббистские ниточки, он довел ситуацию до слушаний в подкомитете Сената, чье заключение было вынесено не в пользу готовящейся продажи. Это заключение нашло свой путь на стол президента Кеннеди, который, поразмыслив, отменил ранее выданное его Кабинетом разрешение. Будет тут простой инженер указывать президенту, как страной управлять! Будет. А глава MPB Inc. в течение последующих десять лет будет встречаться с конгрессменами, напоминая им о недопустимости подобной сделки, натравливая своих лоббистов на лоббистов советских.
В 1972 году, однако, та же компания Bryant продала 164 своих станка своему советскому покупателю без каких-либо проблем. Министр станкостроительной и инструментальной промышленности СССР Анатолий Иванович Костоусов сказал тогда, что он двенадцать лет ждал эти станки и что потребности в подшипниках в СССР выросли в пять раз с 1961 года. Администрация Никсона проставила на этих станках ценой в 20 млн. долларов штамп «нестратегический товар».
Многое изменилось в мире за эти одиннадцать лет. Экономическая ситуация в США ухудшилась, страна находилась на краю стагфляционной пропасти 70-х. гг., поэтому Администрация Никсона была более предрасположена к мысли о расширении экспорта за счет торговли с главным врагом, чем во времена Кеннеди. К тому же сам Никсон как личность на поверку оказался эго-маньяком и на пару со своим советником Киссинджером втихаря выстроил такую политическую многоходовочку, что в дамках помимо него самого неожиданно оказался Советский Союз. Разрядка (detente) международной напряженности, Великое зерновое ограбление, пик советско-американской торговли в 1971 году – вот это всё. Не говоря уж о том, что Громыко обвел Киссинджера вокруг пальца по вопросу РГЧ ИН (MIRV) при подписании ОСВ-1.
Но изменения коснулись не только Штатов. Для Никсона могло служить оправданием то, что станки Bryant более не были уникальным товаром стратегической важности. Сами американцы начинали тогда давать предпочтение японским станкам фирмы Seiko Seiki, а СССР покупал эти станки у японцев с 60-х годов, с трудом закрывая свои растущие потребности. Получается, что в 1972 продукция Bryant еще не устарела, но перестала быть ключевой технологией, способной изменить баланс сил и сравнимой с изобретением стремени в материковой Азии или принципом Улама-Теллера в 1950 году. Тем более, что сам СССР тогда решил предпринять героические усилия по преодолению пробелов в производстве средств производства подшипников, что несомненно было известно ЦРУ.