Фтыкателям! Чтивы и крео

[Qok]

Как я ездил проводником на Питеръ, Или история моей последней поездки.

Шёл пятый год моей проводницкой деятельности. Железка уже порядком подза#бала, но спрыгнуть из этого болота не было ни желания, ни больших возможностей. За четыре с половиной года своего бесп#зды ударного труда я был два раза судим за провоз безбилетников. Один раз административно, второй раз – уголовно.. Оба раза суды влетали в копеечку, но работа щедро окупала мои нервотрепки. Раз в полгода накрывали еще и обычные ревизоры, которым иногда от руководства давалась установка писать акты, а не брать взятки. Ревизорские акты приводили к тому, что проводник оказывался «на земле», от одного до трех месяцев шаро#бясь по резерву и выполняя грязную работу за мизерную зарплату. Еще за#бывали жалобы от пассажиров, которые в последнее время просто таки сыпались высокому начальству в виде писем и, бывало даже, газетных статей, если среди пассажиров попадался какой-нибудь гандон-журналист.

Разводить этот пассажирско-безбилетный беспредел становилось всё трудней: старое руководство смещалось новыми сука жадинами, у которых на все была своя ставка: акт от ревизоров – двести баксов, статья от ментов – до пятисот баксов,
акт от санитаров за грязь в вагоне – сто баксов, жалоба от пассажиров – сто баксов и так далее. Кароче, работа стала платной: хочешь работать – плати. И ни#бёт! Меня такой расклад них#я не устраивал, и когда я получил уведомление о сокращении, я очень даже не огорчился. Сокращение было очередным замутом чтобы выжать денег. 500 баксов – и вы снова в строю романтиков-рас####яев, говорилось нам скрытым текстом. И я решил, что сделаю пару контрольных поездок, чтобы определить стоит ли въ#бывать на железке дальше или нет..

Пробными поездками оказались рейсы на Санкт-Петербург. На тот момент я дожил до 23 лет и попасть нахаляву в прекраснейший город мира было бесп#зды замечательно! Пусть даже и на несколько часов. Первая поездка прошла пресно и скучно. Стоянка в Питере была всего 3 часа, так что времени хватало только подняться (или спуститься – х.з) по Невскому куда-то чуть дальше Казанского собора, выпить кружку пива и срочна п#здовать назад на Московский вокзал. По дороге в Питер девок нормальных в вагоне замечено не было. А телка, которая наклюнулась мне на обратном пути с Кирова до Ёбурга, оказалась лейтенантом милиции и #батца наотрез отказалась. Денег тоже привез какие-то копейки... Да, и еще, я получил п#здюлей от бригадира за то, что на#бенился прямо перед отправлением из Питера. Потому что ограничиться одной кружкой пива в прекрасной столице белых ночей было выше моих сил. В общем, проводницкая жизнь затухала на корню. И мне оставалась всего одна поездка чтобы принять решение: киснуть в этом болоте дальше или послать всё нах#й и начать новую жизнь. Подсознательно, конечно же, я прекрасно знал, что буду делать дальше, и в приподнятом настроении засобирался в следующую поездку.

Мой напарник Толик удивился моему энтузиазму и с опаской замер, когда в моей дорожной сумке что-то подозрительно звякнуло. Толик недавно закончил пединститут. Преподаватель русского языка и литературы, он был худой и умный. Я посмотрел на него и сказал:
- Не ссы, Толян, я знаю, что вы тут все на Питере не пьёте! Это жрачка в банках, не волнуйся. Приду минут через сорок. – И я спрыгнул на землю, не поднимая откидной площадки.
Был вечер. Резерв проводников жил своей железнодорожной жизнью. Кто-то мыл окна вагона снаружи, кто-то пил, кто-то ёб напарницу. Но все чего-то ждали. Мы ждали, когда нас вытянут на перрон для посадки. Другие ждали комиссии, разрешающей вагоны в рейс. Некоторые составы ждали утра, чтобы сдать смену.
Я шел вдоль обшарпанного состава и отсчитывал вагоны до нужного мне номера. На некоторых вагонах висели маршрутные доски «Астана-Туркестан». Дойдя до вагона с табличкой «12», я забарабанил ключами по двери…. Через 25 минут я возвращался в свой вагон. В кармане болталась малюсенькая баночка из под детского пюре «Агуша».

***

«Питерский» состав литерой 39 на запад и 40 на восток был коротеньким поездом, который обрастал в пути следования различными прицепками. Пять или шесть вагонов – со всеми я перезнакомился еще в прошлую поездку, поэтому имел мало-мальское представление о настроениях и пожеланиях в коллективе. Самым большим пожеланием этого коллектива было бухнуть на рабочем месте. Но жестокий бригадир Семеныч категорически был против какого-либо разврата в дороге. Он говорил: «Отмажу я вас, ребятки, от любых ревизоров на этом маршруте. Но если кто забухает – и х#ем об стол не ударю шоб за вас впрягаться!!» К счастью, Семеныч, по доброте душевной, а может и по старости своей, по-видимому, и не подозревал, что жидкая отрава – это не единственный способ оттопыритца. Откуда ему, старому х#ю, было знать, что каждый нормальный проводник владел, как минимум, десятком способов улучшить жизнь себе и окружающим. И особенно хорошие способы были известны и доступны только бывшим обитателям ташкентского направления, каковым до мозга костей был я.

Пассажиры загружались в вагон, который скрипел под тяжестью их самих, их багажа и провожающих.
- А когда вы откроете туалет? – услышал я и повернул голову чтоб посмотреть на очередного засранца-у#банца.
У#банцем оказалась симпотичненькая девушка годов 25. Она раскачивалась на ровненьких ножках, а дыхание её было свежо как десять кружек разливной «Балтики». Из губ торчала тоненькая сигаретка. Мигом представив вместо сигаретки в её губах свой х#й, я ответил:
- Через тридцать минут после отправления. Мы сообщим вам об этом персонально.
- А я успею в туалет на вокзал? – спросила девушка и икнула.
- Смотря как сильно вы хотите,..можно и не добежать – спетросянничал я, серьезно глядя на любительницу пива. – Минут 10 у вас есть. После отправления вещи опоздавшего пассажира выкидываются через 8 минут.
- Серьезно? – спросила дева, корчась от хотенья ссать.
- Указания антитеррористического комитета!– сп#здел я и сочувственно развел руками. Дева помчалась на вокзал, а я поп#здил выгонять провожающих.

Меня всегда, мягко говоря, раздражали сцены прощания в вагонах и возле них. Больше всего мне нравилось, как прощаются новобранцы со своими девушками, когда уезжали в армию. Коротко и с многозначительными обещаниями:
- Не дождешься меня – приеду, вы#бу во все дыры бл#ть!!
Обрадованные невесты сразу успокаивались и переставали рыдать. А х#ли – им хорошо. Их обещали вы#бать в любом случае.
Остальные категории пассажиров прощались крайне по у#бански. Их соплями можно было смазывать буксы, а слезами поливать тележки от обледенения. А иногда мне казалось, что вой некоторых расстающихся многократно усиливался, после того как им на глаза попадался проводник. Ко всему трагизму прощания кагбы добавлялся тот факт, что отъезжающие попадали в руки этим козлам проводникам, которые будут всю дорогу над ними издеваться. В общем, некоторых провожали как на войну. Или как в космос, или еще х#й знает куда. Но любой крокодил вырвал бы себе на жопе волосы от зависти к их слезам.

Еще мне всегда нравилось, как прощаются девушки со своими любимыми. Я всегда внимательно наблюдал за такими парами. Потому что уже в первых своих поездках понял простую закономерность: чем больше отъезжающая девушка проливает слез и соплей – тем больше шансов раскрутить её на #блю. Главное – найти слова поддержки, проявить сочувствие и выпить с ней за её любимого. Когда эти условия выполнены, не дать по быстрому нормальному проводнику – проста грех! Ведь это прекрасный случай чтобы снять стресс, быстренько все забыть и остаться верной любимому.

 

[Qok]

продолжение

Вообще, проводник, по моим наблюдениям, всегда был идеальным х#ем для желающих по#баться дам. Да и нам, проводникам, #### в стиле «арбалет» была бальзамом на душу: натянул и улетел. Все довольны, всем спасибо. Среди женщин была даже целая категория, которую заводила внезапная #### без предварительного чая и знакомства. Но такие в основном встречались в купейниках. С некоторыми правда, приходилось повозиться. Но доводов ЗА по#баться всегда было гораздо больше чем ПРОТИВ. Кроме того, в процессе раскрутки, я как бы случайно доставал санитарную книжку, намекая, что нас проверяют досконально чуть ли не каждый месяц и что я не болен сифоном, трипаком и прочей гадостью. Некоторым надо было говорить, что влюбился с первого взгляда. Некоторые чтобы не обижать, и как бы оценив мои высокодуховные человеческие качества, просто сосали. Но на категоричные отказы я натыкался очень редко, а бог и гандоны хранили меня от букетов Венеры.

Вот и теперь, я стоял на посадке и мечтал как #бу любительницу пива, побежавшую на вокзал поссать. Она примчалась, запыхавшись, и сразу же спросила:
- А у вас в поезде продается еда и напитки?
- У нас в поезде есть ВСЁ!!! – сказал я и попросил её подняться в вагон. Поезд тронулся, и провожающие по #блански пошли рядом с вагоном, махая руками и жестикулируя. Некоторые орали, надеясь, что их услышат, чтоб по приезду кто-то там им позвонил, написал, отсосал и еще х#й поймешь что сделал. Мне всегда хотелось зайти в вагон и сказать: Так бл#ть!!! Колю просили позвонить, Машу – написать, Васю – одеваться теплее, а Гришу – дох#я не пить. Мобильники в 99-ом году, по крайней мере в Казахстане, были только у посла Японии и других сверхдержав. Поэтому народу в данном случае приходилось использовать орально-махальные методы передачи информации. Наконец поезд разогнался, не оставляя провожающим больше ни одного шанса на выкрикивание их у#банских советов.

Мы с Толяном по быстрому разобрались со всей пассажирской п#здобратией, собрав билеты и распродав постель, и сели ужинать. Поезд отправился в девять вечера. Я по дороге в Питер работал в день, а на обратке в ночь. Так что сейчас у меня впереди были законные почти 12 часов отдыха.
- Ребята, почему этот туалет закрыт? – в дверях двухместного купе для отдыха проводников стояла толстая тетка в лосинах и издевательски пялилась как мы давимся прямо из литровой банки пельменями.
Бл#ть!! Вот всегда так! Тока сядешь пожрать и какой-нибудь бл#дине приспичит высраться. И непременно в комфортном и всегда чистеньком туалете рядом с купе проводников!
- Там пола нет! - Сказал я и продолжил трапезу. Толик посмотрел на неё исподлобья, закивал чаном и развел руками с пельменем на вилке. Тётя в лосинах поняла, что от этих долбо#бов х#й чего добьешься, и покорно отвалила.

Я налил чай и задумчиво размешивал в нем сгущенку, когда раздался голос:
- Вы сказали что у вас в вагоне все есть! Я хочу купить сигарет. – Любительница поссать на вокзалах требовательно смотрела на нас с Толиком. Она была в футболке, с которой необязательно носить ни юбку, ни брюки – футболка прекрасно прикрывала трусы и давала пищу для мужских фантазий. На #блете у девочки было написано: «Кто из вас вы#бет меня сегодня?»
- Я говорил не в вагоне, а в составе. Вагон-ресторан прицепляется к нам в Челябинске вместе с поездом Челябинск-Питер. Приходите минут через 10, я достану для вас сигарет. Не обещаю что тоненьких. Но обещаю, что травить они будут не хуже.
С этими словами я допил чай, и после того как длинноногая бестия удалилась, полез в дорожную сумку, где был запас сигарет.

Надо сказать, я всегда брал с собой сигареты, если ехал в рейс на Россию. Потому что то *****, которое продавалось здесь, курить было невозможно абсолютно – будь то мальборо, парламент или еще более именитая марка. Исключением был лишь Давидофф, но это было дороговато. Я достал из сумки пачку любимого Соверена, взял в кармане куртки баночку из под пюре «Агуша» и удалился в щитовку, захлопнув за собой дверь. Тут я выпотрошил наполовину одну сигаретку, достал из баночки пять-шесть зеленых крупинок размером с полспичечной головки каждая, перемешал с табаком и забил назад в сигарету, тщательно утрамбовывая прекрасный вирджиния бленд. Когда я выполз из щитовки, любительница покурить была уже тут как тут и мило п#здела о чем-то с Толиком. «Вот занчит как сильно ты хочешь #баться!» - подумал я и сказал: «Вот ваши сигареты».

Толик к счастью не курил, и я смело пригласил девочку покурить в рабочий тамбур. Оказалось, что её зовут Даша, хотя её об этом никто не спрашивал. Своё имя она сообщила, как только взяла у меня сигаретку с сюрпризом. «Щас ты мигом забудешь, как тебя зовут» - коварно замышлял я, поэтому сам представляться не торопился. Мы покурили. Девочка сказала:
- Бл#ть, что то Соверен вообще х#ёвый стал. Или меня с пива до сих пор так накрывает? Я щас упаду.
- Держись, Даша – запричитал я и прижался всем телом к её сиськам, обняв за талию двумя руками. Сиськи были упругие, но лифчик мешал полюбить их по-настоящему. Я, конечно знал, что марафет с алкоголем смешивать нельзя ни в коем разе. А тем более пластилин. Ведь в «Агуше» у меня был именно пластилин. Мой дружище Ермек с поезда Астана-Туркестан по-братски за сущие копейки отсыпал мне зеленого яду. Именно за ним я и ходил перед отправлением. Так вот, веселую крупу нельзя было смешивать с алкоголем, и, несмотря на детскую дозу, Даше могло стать весьма ху#во. Поэтому её надо было срочно #бать. Потому что потом ей могло стать вообще не до #бли..

Но пока ей было хорошо. Язык у неё заплетался, а ноги подкашивались.. Кроме того, у неё начинался ржач. Бл#ть, как быстро эта смесь пробивает на хаха, когда в организме есть еще и пиво. Я завел её в наше купе и намекнул Толику, что завтра будет трудный день и нам с Дашей пора спать. Толик моментально сориентировался, собрал все, что ему надо и захлопнул дверь. Я по быстрому расстелил простынь и стянул с Даши футболку, по пути расстегнув еще и лифчик. Телка оказалась она зачотная. Сиськи стояли, помещались в мою ладонь, а в квартале вокруг пелотки недавно прошелся бритвостаночек. Быстро возбудившись, Даша согласилась покурить мой х#й, но получалось у неё очень плохо. Потому что вместо того чтобы сосать как положено, она хохотала и сама себя спрашивала как она докатилась до такой жизни. Самым смешным ей казалось то, что мы долбились с ней то локтями то коленками в тоненькую стеночку, за которой мирно жили своей пассажирской жизнью как минимум четыре рыла.

 

[Qok]

окончание

Бл#ть, я первый раз в жизни #бал хохочущую во весь свой зубастый рот девку. Мне в принципе было пох#й, я был абсолютно трезв. Но самая ####атая фишка была в следующем: Я все время ощущал залупой сокращения её диафрагмы, ведь она хохотала во время #бли как #бнутая. И эти сокращения дарили мне ох#ительные ощущения – как будто в п#зде был еще и язык, который подсасывает и облизывает.

Какого х#я я не накуривал раньще всех своих баб перед #блей? – с такими мыслями я валялся на полке и отходил после нашего бесп#зды прекрасного секса. Долго расслабляться было нельзя, потому что мою невесту уже начинало подташнивать. Я натянул на неё футболку, а стринги она засунула себе в задницу сама. Кое как одевшись сам, я открыл двери и порекомендовал Даше пойти прорыгаться. Следующие две ночи мы с Дашей #блись уже на трезвую голову. Мне повезло: Даша ехала до самого Питера. Она практически переселилась к нам в купе и помогала мне днём разгадывать сканворды, накрывать к обеду-ужину и даже подметала во всем вагоне пол перед влажной уборкой.

На особо долгих безостановочных перегонах я #б Дашу в служебке. Ну, это помещение где электрощит и где я забивал косяк, чтобы накурить Дашу перед первой #блей. Она прекрасно помещалась своей попкой на столике и никогда не отказывалась от минета. Толик пытался намекнуть, что тоже хочет #баться с Дашей, но я делиться не хотел. Как бы в компенсацию я кормил толика козинаками из анаши. Сюзьму он распрбывал еще в прошлую поездку и подсел на неё конкретно. Благодаря этому, мне удавалось делить наши трудовые обязанности не совсем справедливо. Вот и теперь, он немного выспался после трудовой ночи и любезно согласился вымыть полы. Тем более Даша уже подмела влажным веничком.

Мы стояли в Челябинске. Я, Даша и Толик. Мы с Дашей курили, а Толик просто наслаждался весенним солнышком.
- Осторожней, дамочка!!! – услышал я и обернулся.
Осмотрщик вагонов ругался на жирную тетку в лосинах, которая в полуприсядку какого то х#я изучала устройство двухосной тележки со всеми её гасителями вертикальных и горизонтальных кол####ий, мешая ему очередной раз #бнуть по буксе молоточком. Тетка подощла к нам и сказала:
- А вы же говорили у вас в этом туалете пола нет?!! А пол то вот он!!! Пол то есть!!!
Сделав это бесп#зды замечательное открытие, тётка добавила:
- Я буду на вас жаловаться!
- Адрес, куда поплакать про туалет – на доске с расписанием – сказал Толик. На таких досках в вагонах и вправду пишут адрес, куда писать всякую х#йню про проводников.
Ну и врот её ибать, пусть пишет, подумалось мне. Надо будет дать именно свою фамилию, все равно все жалобы мне были уже до п#зды.

Как я уже говорил, бригада была очень немногочисленна: человек 12 или 14 вместе с бригадиром и поездным электриком. Многие отдыхающие проводники традиционно шаро#бились по составу в поисках каких-нибудь развлечений, и просто приходя друг другу в гости на чай. За чаем все безобидно п#здоболили и сплетничали , а также обсуждались планы куда пойти в Питере. Всех коллег, приходящих к нам на чай в эту поездку, я щедро угощал сюзьмой. А они в благодарность травили анекдоты, пялились на Дашины ноги и сиськи, подмигивали мне и поднимали вверх большой палец, показывая что я снял за#####ельскую телку. Таким образом, наш вагон в составе стал необычайно популярен среди коллег, и они потянулись к нам вереницей.

Наевшись моих глючных конфет, некоторые возвращались к себе конкретно на рогах, приводя Семеныча в ох#енно жестокое замешательство. Вся бригада взяла у меня рецепт ядовитых кондитерских изделий, потому что они не только давали по мозгам, но и обладали достойными вкусовыми качествами: при жарке козинаков я добавлял в траву немножко ванили и лимонной кислоты, перебивающей горечь. В общем, шутками-прибаутками, мы добрались до города Ленинграда. Даше тоже понравились мои конфетки, которые к Питеру практически закончились. Перед самым Питером Толик все-таки раскрутил мою вагонную невесту на минет, и теперь он был абсолютно счастлив. Дашу на перроне встречал её парень. Они трогательно обнялись и расцеловались, а сама она сказала нам с Толиком «спасибо» и пожелала удачной обратной дороги.

***

Мы с Толяном отдали торпедам вагон на растирзание, сбор бутылок и уборку за мало денег и вышли на перрон, вдохнув влажный воздух северной пальмиры. Толяну надо было за запчастями на пахановский жигуль, а мне не надо было никуда, поэтому я решил п#здовать вместе с ним. Мы взяли пива и сели в разъ#байского вида «шестерку». Водитель обрадовался хорошим пассажирам и сказал:
- Щас парни поедем, только пойду быстренько колеса спущу вон тому х#ю. – И показал рукой на волгу, перегородившую нам выезд. Спускать колеса волге не пришлось: она оказалась на «нейтралке» и наш таксист просто толкнул её вперед, пока она не уперлась бампером в чугунную урну.

 

[Qok]

- За#бали – сказал таксист и мы поехали. Бляяяяяяяять!!! Нах#й я сел не переднее сиденье? Очень скоро я покрылся холодным потом, несмотря на прекрасное весеннее солнышко. Дяденька, согласившийся подкинуть нас за 50 рублей до автобарахолки, просто по жосткому презирал правила движения. Сквозь подбирающуюся тошноту мелькали виды колыбели трёх революций. А я сидел в полном ах#е и слегка удивлялся, что можно так пох#истически ездить по встречке и по трамвайным путям. Причем как попутного, так и встречного направления. В Казахстане в то время всё было намного культурней.
- А у нас так!! – сказал водитель нашего ландо и утопил акселератор натренированной ногой.
Мы закупили железяки на толикопахановский жигуль, выпили по чебуреку с пивом и поехали назад. На этот раз нам попался нормальный таксист кавказского типа. Он аккуратно вел машину и, как бы извиняясь за это, говорил, что с утра отдал уже сто пятьдесят за нарушения. Культурные всё-таки люди живут в Санкт-Петербурге бл#ть!

На всё про все у нас ушло два часа. За это время мы выпили бутылочки по три пива, взяли еще восемь в вагон, и теперь культурно готовились встретить пассажиров культурной столицы. Наш бригадир Семеныч намеренно не появился с проверкой ниразу..А х#ли – подозревал, старый х#йлан, что ругаться со мной бесполезно.
До отправки оставался час. Мы сидели и лизали «Балтику» с фисташками. И вдруг в дверь постучали.. Бляя, как же я любил эти московские и питерские высокие перроны: открыл двери вагона – и ты уже на земле. И нет никакого палева что слегка выпил, когда корячишься, спотыкаешься и ловишь поручни, залезая в вагон. Я распахнул двери и увидел тележку. Верней не тележку, а три невьебенно огроменные китайские клетчатые сумки, которые стояли на тележке. Из-за тележки вывалился рыжий тип и сказал:
- Я в ваш вагон до Астаны. На сумки билет не брал. Можно так заплатить?
- Смотря что в сумках! – сориентировался я и выдохнул пивом на рыжего.
- Да обувь! Обувь Ленвест!
- По пятьсот за сумку! – Я посмотрел на свои туфли и безразлично закинул в рот фисташку.

Жопой я почувствовал, как округлились глаза у Толика, который вышел в тамбур вслед за мной. Пятьсот рублей по ценам 99-го года было просто ####ец как дох#я. Даже за такие здоровенные сумяры – и то дохуя. Билет до Астаны в платцкартный вагон стоил около тысячи. Багажный билет обошелся бы ему рублей по сто за сумку, но у меня в голове почему-то была именно цифра пятьсот.
- Да ну ты что!!! Да по пятьсот я их пешком донесу, да я в кассе багажный билет возьму! – рыжий пенился всем телом и, кажется, собирался срочно написать жалобу министру путей сообщения. «Давай, п#здуй за багажным билетом, сдавай свои баулы в багажный вагон и в твоих «Ленвестах» будет ходить весь почтово-багажный терминал Московского вокзала». Все это я сказал ему тремя словами:
- Не хотите, как хотите. – И собрался захлопнуть дверь.
Рыжий завопил, что согласен и стал затаскивать сумки в тамбур.
Одна сумка вместилась в рундук, а две других пришлось пихать на третьи полки. Рыжий выдохнул и сказал: «Пойду за едой».

***

Так началась наша обратная дорога. Рыжий оказался сиварем шоп#сдец!!! Из еды он принес полтора литра водки и кефир. Из напитков у него были конфеты с коньяком и чай в пакетиках. Только поезд отправился, рыжий, как все нормальные пассажиры, стал поглощать свою ядовитую пищу. Не в силах смотреть, как он запивает водку горячим чаем, Толик дал ему кусок сала и хлеб. А я засунул во внутренние карманы кителя по бутылке пива и пошел по другим вагонам, посмотреть кто как сходил в Питер. Часика через два я знал, кто что видел в Ленинграде, питерские цены на многие нах#й мне не нужные предметы и где самый вкусный в городе гриль. Но самое главное, я узнал, что состояние обуви почти всех моих коллег было нивп#зду негодящееся. На бумажке у меня были записаны размеры, носимые моими вагонными сотоварищами, а в голове были цифры сколько стоят нормальные мущинские башмаки.

Когда я вернулся к себе в вагон, обувной магнат был уже в гавнище. И Толян мой, кстати, тоже. Я забрал у Толяна свежеоткрытую бутылку пива, а рыжему, который был уже больше не рыжий, а сине-красный сообщил, что пора спать.
Следующие двое суток реализатор фабрики «Ленвест» продолжил х#ярить водку. Я всячески его подбадривал и иногда опрокидывал с ним за компанию. А в Челябинске я даже сбегал для него за новой порцией водки. Три места вокруг него, к счастью оставались свободными: культурные пассажиры, устав терпеть его отрыжки и вежливые намеки «давайте #бнем, а х#ли там?», переселились на свободные места.

Наконец, мы проехали таможню и пограничников. Верней, проехал поезд, а рыжий проспал все контроли, отдав нам паспорт и документы на обувь. Перед всеми этими проверками мы выжали с него еще денег, чтобы ращитаться с проверяющими за наглый провоз контрабанды. Рыжий не возражал и вообще оказался за#бательским пацаном. Он дрых своим синим сном, поезд катился по степи, а мы с Толяном сняли с третьей полки баул и выбирали мужские туфли. На столике лежала бумажка с размерами ног моих коллег. Закончив с отбором туфлей, я послал Толяна к поездому механику. Толян вернулся с чугунной тормозной колодкой, которая должна была компенсировать в бауле с обувью недостаток веса. Недостаток объема мы покрыли скомканными старыми газетами, которые я п#зданул в штабном вагоне.

В Астане рыжего министра обувной промышленности встречали дяденьки с тележкой. Он вывалился на перрон с пустыми руками, а дяденьки ринулись за сумками. Мы с Толяном уже сняли баулы с третьих полок и достали еще один из рундука.
- Давайте пацаны быстрей, а то щас таможня местная накрыть может, по переходу не ходите, валите через пути напрямки!!! – заботливо причитали мы.
Дяденьки энергично съ#бались, а мы стали шуршать по своим проводницким делам.. Верней шуршал Толик.. А я грустно курил прямо в середине пустого вагона.. Пох#й мне теперь были и бригадир и инструктор питерского направления, которые должны были прип#здовать с проверкой. Это была последняя поездка….
Я достал из нашего купе свои «ленвесты» и примерил.. За#бись…Прощай, железная дорога, ох и за#бала же ты меня за четыре с половиной года. Однако….Есть что вспомнить и о чем поп#здеть с вами, комрады…. И х#й с ним, что нечего детям рассказать…Покаталса....

©Kykrinikez

 

[Qok]

Заседание

«Сегодня в Государственной думе продолжилось обсуждение закона о порнографии»
(Газета «Аргументы и факты» 09.11.2008.)
Смотреть титры не стали и в зале заседаний включили свет. После короткой паузы председательствующий Мирон Сергеев сказал:
- Итак, мы посмотрели седьмую часть фильма «Бешенные Сиськи», прошу высказываться.
- Я – сказал Владимир Вольфрамович Ширинкин, и решительно направился к молодому депутату Алине Копаевой – Вот какую из просмотренных сегодня поз предлагаю обсудить.
С этими словами он снял штаны, залез на стол и хитро изловчившись засунул член в рот Копаевой. Члены комиссии внимательно следили за происходящим и что-то записывали в блокноты.
- Позвольте? – поднял руку Зюзюкин – это не порнография, а вот если вот так. Он подошел к Копаевой, задрал ее юбку и начал грубое совокупление.
- Вот это уже порнография, товарищи – комментировал раскрасневшийся Зюзюкин – этого наши граждане видеть не должны!
Члены комиссии снова что-то записали в своих блокнотах.
- А что наши дамы скажут? – поинтересовался председательствующий.
- Блу-блу-блу – попробовала высказаться Копаева
- Таааак, еще, пожалуйста – продолжал заседание Мирон Сергеев
- Я считаю – выступила депутат Любовь Слезька – что яйца на наших экранах не должны показываться в такой близости от лица. Установим максимум в 10 см.
- Это смотря от чьего лица - задумчиво вставил режиссер Станислав Говорцов и посмотрел на суетливо дергающегося Ширинкина - такое лицо уже само по себе порнография.
- Господа, подобная поза встречается в рисунках китайских ваз династии Мин – авторитетно заявил эксперт Пиотровсков – Что ж теперь отказаться от культурного наследия великой культуры? Безобразие! Порнография это когда вот так. - С этими словами известный искусствовед залез на стол, в мгновение ока полностью раздел уже закатившего глаза Ширинкина и решительно вошел в него сзади.
Члены комиссии снова что-то записали в блокнотах.
В это мгновение в зал вошла уборщица Клавдия Матвеевна и увидев сцену на столе обомлела: - Тьфу, скоты, во всем мире кризис, а они опять за свое! Суки, бл#ть!
Клавдия Матвеевна захлопнула за собой дверь. Возникла неловкая пауза.
- Темен еще у нас народ – посетовала депутат Харькова, вылезая из под стола председателя, поправляя прическу и проходя на сове место – темен и груб.
- Тем благороднее и праведней наш труд – заметил Мирон Сергеев - я предлагаю, сделать нашу комиссию постоянной, чтобы, мы, так сказать, народные избранники, принимали на себя нравственный удар, вставая на пути льющейся с Запада аморалки.
По залу прошел одобрительный шепот, послышались возгласы «Да уж с нас станется»
- Блум-блум-блум – лицо Копаевой выражало крайнюю озабоченность.
- А давайте запретим народу материться! Издадим соответствующий закон! – предложила Харькова.
- Да, а то наказы и пожелания избирателей уже читать невозможно! – заметил депутат Грузлов, погладил усы и ревниво покосился на Пеотровскова.
- Интересное предложение – заметил председательствующий – предлагаю обсудить.
- Начнем с запрета на слово «Х#й» - апатично заметил Говорцов.
- Х#й? – задумался Мирон Сергеев
«Х#й» - пронеслось по комиссии и все что-то снова записали в свои блокноты.

© Землепроходец Семен Дежнев

 

[Qok]

Постмодернизм

Я вообще в чатах люблю сидеть. С телками красивыми общаться. СпрОсите, в каком чате сижу? Х#юшки вам отвечу. Потому что знаю я вас, затейников: вставите в профайл порнозвезду, мне неизвестную, и давай разводить на виртуально по#баться. А в самый интимный момент, когда я уже готов буду катастрофически и неизбежно присунуть, скажете, что нет у вас никакой п#зды, а работаете могильщиком на восьмой скотобазе. И будете довольно волосатую грудь чесать и ржать в мозолистый кулачище.

Ну ладно, как говорится: волков бояться - с монтировкой в кусты ходить. Я сейчас про другое. Сижу вчера в чате, а там девок прикольных, целый табун. Выбрал я одну брюнеточку из Петрозаводска и пишу:
- Типа, снимай, свои чертовы трусы, #баться будем.
- Как говорит, #баться?
- Как дикие виртуальные свиньи, - отвечаю.
- Давай, - пишет.
Еще бы, что она скажет? Бабы любят креативных пацанов. Тем более у меня фотка блондинистого качка вывешена. Я ее из немецкого журнала "Шпигель" за 1942 год переснял и отредактировал в Фотошопе.

Короче, беру я в левую руку мышь, туда-сюда, сосет она мне виртуально. Я ей наврал, что у меня член свекольником пахнет, чтоб ей приятнее было. Сам дрочу, остервенело, как Бивис на Мадонну, повизгиваю даже. Мы же дикие свиньи, в конце концов. И тут моя фраза про то, как "мой синий и кривой, как шашка Чапаева, х#й плавно проскальзывает сквозь твои сочащиеся п#здовые губки" в общий чат попадает. Случайно не на ту кнопочку мышкой тынцнул.

Мне модератор, сразу предупреждение пишет, чтоб я больше такое не постил. Но я, конечно, на его каменты положил этот самый х#й. Не до того было. И пишу: "Мои волосатые ох#енные шары плавно лупят по твоему маленькому черному очку". Это чтоб она пальчиком его стимулировала или чем она там себя наяривает. Люблю одновременно с бабами виртуально кончать. И отсылаю. Опять в общий чат.

Там народ заметно оживляться начал, а модер совсем почему-то озверел и меня на целых полчаса забанил. Отключил, зверюга и всё. Это большими красными буквами на мониторе проскочило перед моим разгоряченным взглядом и все испортило. Как без чата-то дрочить? Все равно, что бабке в валенок спускать. Никакого эротического экстаза.

В общем додрочил как смог. И гневное письмо модератору сел писать, о том, что в России цензура конституционно запрещена, он пушкинский сатрап и т.д. и дрочку со свиньями и визгом мне всю обломал. Но, модер тот так ничего мне и не ответил. И я повторно обломался, постфактум, как пишут в литературе для ботаников. Вот такой вот постМОДЕРнизм получился.

P.S. И, вот еще что. Модератор чата ***.ru, тот, которому я обещал, что вы#бу его маму в левый ушной протез и намотаю её дымящийся мозг на мой, подергивающийся в сладострастных конвульсиях половой х#й. Это я не со зла. Сам понимаешь. Сними бан, пожалста. Девки у вас там и вправду офигенные.

© 010

 

[TomCat]

А всё могло бы быть по-другому...

- Алло! Алло-о-о-о! Да, я. Привет, а кто это? Кто? Что? Вот мне делать больше нехуй, щас начну угадывать… Чегоо-о-о? Какое, #####, Тольятти, чо я там забы… Тольятти? Женя? Женя, ты? Господи, Женя-я-я-я! Ты где? Ты как? Ты откуда телефон… А, ну да. Что? Плохо слышно… Я? У меня всё замечательно, да. Конечно. Замужем, да. Спасибо.

(Да, десять раз я замужем. И ещё раз десять там буду. Вот только х#й я тебе расскажу, чтоб не радовался).

…Дети? А как же, двое, да… Да вот так. Девочка, два годика, и три месяца. Похожа? Конечно, на меня. Нет, такая же глупая. А так – копия папа. Вылитая. Под копирку прям. Он-то? На седьмом небе от щастья. Всю жизнь мечтал.

(Гыгыгы. Он вообще не в курсе, что у него дочь есть. Да и про меня, в общем-то, три года не вспоминает. Сука)

…Нет, он щас на работе.

(На бабе он щас, скорее всего. Ничего другого он делать не умеет. Не, ещё детей умеет делать. И съёбывать. И съё-о-о-обывать…)

…Да, трудится, не покладая рук, трудоголик наш.

(Не покладая хуя он трудится. В поте лица)

…Что, Жень? А, он это… Нефтяник. Эти… Буровые скважины буравит, ага. Вернее, руководит там… Буравит прям без передыху. Нефть качает. С утра до вечера.

(Щас спалюсь, щас спалюсь)

…Живём? Да всё там же… То есть, тьфу, блин. Живём за городом, конечно. Да уж года четыре…

(Спалилась, дура. За городом она живёт. Во дворце с павлинами. В графском имении, #####)

…Конечно, хорошо. И дети всегда на свежем воздухе, и подальше от пыли городской…

(####аболка старая. Дети у меня свежий воздух в последний раз в детской поликлинике, в кабинете физиотерапии нюхали, после коклюша и ларинготрахеита. Их аж вштырило с непривычки, бедолаг)

…И для меня полезно. Я прям лет десять скинула, честное слово. Да брось… Ха-ха-ха, ты мне льстишь, как всегда.

(Да, красавица писаная. Волос нет, зубов нет. Как повылезали-повыпадали, пока я Полинкой беременная ходила – так и живу. В поликлинику нашу ходила – они мне там посчитали, во сколько мне новые зубы обойдутся… Дешевле умереть. Стараюсь не улыбаться. Люди ж вокруг ни в чём не виноваты, зачем им лишний стресс?)

…На «Одноклассниках»? А это что такое? Сайт? А, не-е-е-е… У меня и компа-то нету…

(БЛЯЯЯЯЯ!!!)

…Не, вернее, три ноута где-то валяются, но с ними дети играют, да. Знаешь, я вообще
Интернетом не увлекаюсь. Муж нервничает. Конечно, ревнует. Что? Фотографию? Ой, Жень, ты знаешь, это всё у мужа, это щас ему звонить нужно, искать… По почте? Жень, я сто лет писем не писала, и даже не знаю где тут у нас почта поблизости…

(Фотографию ему показать. Чтоб он там у себя в Тольятти охуел, и в кому впал)

…Что? Плохо слышно очень… У тебя «Билайн»? «МТС»? А чо как из жопы? Да, вот так лучше слышно. Да что мы всё обо мне, да обо мне.. Давай о тебе. Рассказывай-рассказывай, ну?

(Ну, давай, Евгеша, расскажи мне про свой говнозавод с говножигулями, я про него уже пять лет ничего не слышала)

…Ушёл с завода? А что так? Конечно, дядю *****, на дядю работать… Куда? А, своё дело? Ну, молодец… А чо за дело? Медицина?! Да ты ж не врач! Ну, да, вообще-то… И как? Слушай, ты молоток… А кабинетов там сколько? А стоматология есть? А то я беззу…

(Ёптваю, дура!)

…Говорю, я тут недавно себе все зубы на импланты заменила, удобная вещь, кстати. А у вас там как с этим? Блин, не ожидала я от тебя, если честно. Ты ж таким мальчиком был хорошим. Ха-ха-ха! Нет, я в том плане, что тихий-скромный, и, уж прости, маменькин сыночек до мозга костей. Как вспомню… Да, представь себе. Помню. Всё помню…
Правда? Остались фотки? Блин, а я всё потеряла… Зоопарк? С жирафом-то? У меня там были очень выразительные глаза, да. От него воняло жутко. На Ваганьково? Нет, не ездила. Вот как с тобой там к Владимир Семёнычу ходили – так с тех пор…

(Пять лет. Пять лет всего прошло, а такое ощущение, что пятьдесят. Сколько Женьке тогда было? Двадцать два? Двадцать три? Чота около этого. Красивый мальчик был. Очень красивый. Но, сука, мелкий и неперспективный. Да ещё хуйпайми откуда. Но как же я тогда к тебе привязалась, если б ты знал… Нет, не любила, конечно. За что тебя любить-то было? За красивые глаза? За твои восемнадцать сантиметров? За твои песни под гитару? «Где мы жили? Как мы жили? Улыбаясь и печалясь… Мы сегодня позабыли, потому что повстречались…» Щас разревусь, #####)

…А в личной жизни как?

(Ну? Ну? Ты ж не женился, правда?)

…Женился? Поздравляю…

(Твою мать… Тьфу. Как всегда)

…Давно? Два года? Умница моя. А детишки есть? Сынуля? Сколько ему? Ой, какой маленький ещё! На кого похож? Ну, значит, такой же красивый будет. Я знаю, что говорю, не спорь. Жена хорошая? Ну, дай вам Бог…

(Конечно, хорошая. Ещё б она плохая была. Такого мужика себе отхапала. Как минимум, не дура)

…Я так рада за тебя, Женька, так рада… Как хорошо, что ты не потерял мой телефон.

(Чтоб ты провалился, сволочь. ***** ты мне позвонил, урод? Мне и так хоть в петлю лезь – с работы сократили, Полинка опять болеет, Славику в школу бабло надо сдавать на Новый Год, а в кошельке пятьсот рублей, и два бакса «на щастье». Придётся нам всем в одну комнату перебираться, а вторую буду сдавать какой-нибудь студентке. А тут ты на мою голову. «Я владелец частной клиники, у меня дом, у меня кабриолет, у меня унитаз золотой». Хуле ж у тебя всего этого пять лет назад не было, а? Прожил у меня полгода на моей шее, а у меня, между прочим, кроме тебя, ещё сын был семилетний, и зарплата нихуя не директорская. Про твою зарплату вообще молчу. Три копейки раз в три года. А потом ты к мамочке свалил. К мамочке, в Тольятти. Ну, как же, как же, маме там без Женечки плохо, а Ирочка тут и без Женечки проживёт. Поебались, пора и честь знать. Упырь, #####)

…Что? Жень, давай без этого… Жень… Погоди… Стоп. Я тебя не выгоняла! Ты сам уехал! К маме! К мамочке у####ил! Забыл? А вот давай не будем валить с больной головы на здоро… А что я должна была сделать? Встать у двери, и орать «Только через мой труп»? Да ***** оно мне надо?! Да что ты мне щас прям в глаза врёшь! «Я тебя любил…» Любил бы – не уехал! Что ты мне этим абортом тычешь, сука?! Мне рожать надо было? От тебя? От тебя, сопли зелёной? И опять на своём горбу всех тащить? Да пошёл ты в… И кто тебе такое право дал – за меня решать? Что для меня лучше, что хуже… Ты, сопляк… Нет, не реву! Нет, не истерика! Да, у меня всё в полном порядке! А ты… А ты иди *****, сволочь! И никогда мне не звони больше! И… И не звони, да. А то я мужу всё расскажу, он тебе такую скважину пробурит! Всё!

У-у-у-у-у-у… Ну, за что мне это, а? Ведь жила ж себе спокойно, никого не трогала… Нет, #####, надо было ему позвонить! «Я тебя люблю»… Если так – то почему уехал? Почему решил, что я достойна большего? Ко мне что, олигархи в очередь стояли?! Да у меня, кроме тебя, идиота, ничего хорошего больше в жизни не было! «Я не хотел тебе портить жизнь…» Не хотел, а испортил, дурак! Ведь всё могло бы быть по-другому, всё могло бы быть по-другому… Всё могло бы быть по-другому-у-у-у-у-у…

 

[TomCat]

окончание

***

- Алло? Алло, Ир, это ты? Привет. Это я… Не узнала? А ты угадай! Тихо-тихо, не ругайся. Это Женя, из Тольятти… Как ты, девочка? Плохо слышно? Я щас к окну подойду… Так лучше? Ну, как ты там? Всё хорошо? Замуж-то не выскочила? А… Поздравляю…

(Так и знал. Ясен ###, она замужем. Может, уже и не в первый раз. Надо было раньше звонить. Мудило)

…Второго-то не родила ещё? Как? А кого? Девочка… Это хорошо, когда девочка… А на кого похожа? На тебя? Значит, такая же красивая… На папу? Повезло папке вашему… Он рад?

(Ещё бы он был не рад... Если б ты мне дочь тогда родила… Я бы и тебя, и Славку забрал бы с собой. У нас тут дом хороший, воздух свежий, огород свой… На заводе платят нормально, хватило бы. Но ты ж привыкла всё и всегда решать сама. Дура. Дура ты набитая, Ира)

… А где щас-то супруг? Может, я не вовремя позвонил? Ах, на работе… Деньги зарабатывает? А кто он у нас? В смысле, у вас… Нефть?

(Молодца. Не растерялась. Я же знал, что всё так и будет. Только отойти нужно, место освободить… Ирка всегда мечтала о шубе. О пушистой какой-то шубе, и похуй из кого, лишь бы пушистая была. Вот что за мечта у нормального человека, а? Мне эта шуба спать, сука, не давала. Где я её возьму? Теперь у неё наверняка есть эта пушистая шуба…)

… Повезло тебе с мужем, рад за тебя. А живёте вы всё там же? За городом? Ну, конечно… Коттедж, да? Это хорошо. А куда тебе десять лет скидывать? На второклассницу хочешь быть похожа? Ты всегда была красавицей, всегда… Слушай, а ты на «Одноклассниках» есть? На сайте «Одноклассники»? Нет? Жаль. Очень хотел посмотреть и на тебя, и на Славика, и на дочурку твою…

(Добавить её мужа, что ли? «На дочку твою, на папаньку её…» Да пошёл он на ###. Нефтяник. Бурильщик. Стопудово жирная тварь в галстуке. И Ирка рядом… Тему переводит, паразитка. Отвечает настороженно. Телефон у неё на прослушке, что ли?)

… Я-то? У меня тоже всё в порядке. С завода я ушёл… Да… Ловить нам нечего. Опять же, завод – это всю жизнь на дядю работать. Вот пусть на дядю кто-то другой пашет. Я решил сам попробовать, дельце небольшое открыл… Медицинский центр. Небольшой, на пять специалистов. Для начала. А мне зачем врачом быть? В общем, потихонечку растём, да… Домик себе прикупил, машину взял новую, вроде, не хуже других живём…

(#####, и чо я про медицину брякнул? Щас она меня как спросит о чём-нибудь, а я буду плавать как сперма в керосине… Она ж сама медик… Не мог ####ануть про строительство, что ли? Кирпич там, силикатный-облицовочный, керамзит-бетон-цемент… Съезжать надо с темы, пока не попалили)

… Ты меня ещё помнишь, оказывается? Знаешь, я тут в столе у себя разбирался, ну, в бумагах… Нашёл наши старые фотки. Там, где мы в зоопарке. Я, ты, и Славик… Ты ещё с жирафом рядом стоишь, и у тебя там такие глаза… Кстати, а ты на Ваганьковское кладбище не ездила? У Высоцкого в июле годовщина смерти была, и день рождения в январе…

(Помню, как я всегда мечтал приехать в Москву, и сходить на могилу к Владимиру Семёнычу. Всё представлял, как я подойду к нему, положу сигаретку у памятника, и скажу ему тихо-тихо: «Пусть земля тебе будет пухом, Володя»… Один только раз там и побывал. С тобой. Я ему сигаретку положил, а ты – десять гвоздик. Долго так стояли… Потом домой вернулись, и я за гитарой полез… И пел тебе потом, надрывая горло, силясь захрипеть: «Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее! Вы тугую не слушайте плеть. Но что-то кони мне попались привередливые, и дожить не успел, мне допеть не успеть…»
А потом, специально для тебя, твою любимую… «Где мы жили? Как мы жили? Улыбаясь и печалясь… Мы сегодня позабыли, потому что повстречались… Навсегда…»
И тогда ты плакала. К окошку отворачивалась, чтобы я не видел слёз твоих, а плечики тряслись… Маленькая девочка, которая мечтала о принце, а встретила меня…)

… В личной жизни? Всё хорошо. Всё прекрасно. Женился.

(Вот тебе, хуем по лбу. Ты замуж вышла, а я женился. У тебя дочка, ну и у меня дочка. Нет, пусть у меня будет сын. У тебя муж нефтяник? А у меня тогда жена фотомодель. Хотя, пусть лучше будет адвокат. Нет, оставлю модель. Если спросит)

…Да, два года назад. Сынулька у нас растёт. Ему девять месяцев. Вылитый я. Вы-ли-тый. Гордость моя… Кто красивый? Я? Это ты ещё жену мою не видела. Вот она – да, красавица. Хорошая жена. Умная, красивая, хозяйственная…

(По-моему, переборщил. Что-то у неё голос изменился, а это дурной знак. Щас или ***** пошлёт, или трубку положит. Пока не разосрались окончательно, щас быстро всё выскажу, и успокоюсь. И пусть она дальше живёт со своим нефтяником-бурильщиком, и пусть шубы носит хоть в сортире, и пусть ещё детей рожает – пусть. Главное, успеть ей сказать…)

…Ир, я очень по тебе скучаю… Чёрт. Блин. Подожди, Ир. Да дай ты мне сказать, наконец! Когда ты меня выгнала… Не ори! Ты сама сказала «Вали на свой говнозавод, даю тебе пять минут на сборы - а потом у####ишь у меня экспрессом с пятого этажа, через балкон!» Я бы сам никогда не уехал, дура! Я тебя любил! И уехал я только потому, что не хотел тебе жизнь ломать! Что? Что ты со мной видела? Что я тебе мог дать? ### да кеды?! Ты… Ты ж о шубе мечтала, о пушистой там какой-то ##### шубе! А где я тебе её возьму, шубу эту твою? Я просто хотел, чтобы ты её не ждала год, два или три. Я хотел, чтобы она у тебя появилась раньше, дура… И зачем ты аборт сделала, а? Кто тебя просил? ***** ты это сделала, овца, Господи прости… Не ори на меня, истеричка! И перестань реветь! Ты, вон, икаешь уже… Наоралась до истерики? Ты пойми, я ж как лучше хотел… Это же самое трудное – отпустить того, кого любишь, чтобы он был счастлив… Со мной тебе ничего не светило! Со мной у тебя был бы дом в деревне, огород на сорок соток, и моя заводская зарплата с премиальными на двадцать третье ##### февраля! Эй, ты чего? С тобой там всё в порядке, Ир? Ира! Ты меня слышишь?!

Всё. Вот и поговорили. Вот и позвонил #####. Узнал как дела. Излил посильно. Довёл девку до истерики, мудло. Щас муж её приедет – а она в соплях вся. Начёт расспрашивать – посруться ведь. Она ж ему правды не скажет, она ненавидит, когда к ней с расспросами лезут. Зато меня отпустило. Как двадцать кило разом скинул. Всё у неё хорошо. Семья, муж, дети. И шуба, конечно. Наверняка, даже не одна. И все – пушистые. Как она мечтала… Вот и слава Богу. Конечно, не надо было со своими соплями лезть, «я соскучился, я любил»… Теперь она себя винить будет, она ж такая. Но, главное, теперь я точно знаю, что поступил тогда правильно. Если б я не уехал – всё могло бы быть по-другому. Совсем по-другому. И Ирке это могло бы не понравится…

© Мама Стифлера

 

[TomCat]

Вагиновожатая

Предыдущие поколения, уже прошедшие военные лагеря, стращали нас шмоном: дескать, на обратном пути офицерьё перед погрузкой в вагоны распишется на каждой найденной бутылке спиртного, которую потом надо будет предъявить на госекзамене в оригинале и нераскупоренной. С поправкой на это, гонцы накануне закупили по три предельно допустимые дозы ГСМ, при этом треть была оставлена в рюкзаках в качестве обманки, треть разлита по фляжкам и распихана по трусам, а остаток ждал до последней секунды в ячейке автоматической камеры хранения (благо, они находились прямо на перроне сердобского вокзала, и спрыгнуть-открыть-забрать-запрыгнуть было гавноу проблем, что мы на пару с Андрюхой Далецким в конечном счете и сделали).
Но никакого шмона не было. Мало того: офицеры не только разрешили пьянку, но и, ничтоже сумняшися, сразу же к ней сами открыто подключились. Такой счастливый поворот событий привел к тому, что уже примерно через час после отправления весь занятый нами общий вагон поезда Караганда-Москва стал единым орущим, рыгающим и срущим механизмом на колесах. Ротный Вовка Андрианов блевал, высунувшись на ходу из окна с верхней полки, а рвотная масса, захваченная турбулентным потоком воздуха, возвращалась в соседнее окно и оседала в виде розовых мелкодисперсных частиц на подполковничьем кителе беззаботно бухающего рядом Апареева. В жизни интеллигентнейший Эдик Хитяев как зомби ходил по вагону и ####ил с окон занавески (как потом выяснилось, на воротнички – во мудила, мы ж домой!) Близнецы Седых пошли побрызгать на брудершафт между вагонами, откуда вернулись обоссанные абсолютно симметрично и по горло. В тамбуре кто-то из неслуживших в армии истерично, но робко лупил с обеих рук одногрупника из отслуживших (видно натерпелся его наставничества за три недели лагерей), а тот лениво отворачивался от вялых тычков, но даже руками заслониться ему было влом.
Со мной же, странным образом, происходил обратный процесс – чем усиленней припадал я к фляжке, тем больше трезвел. Видимо, сказались три предшествовавшие недели, о которых надо сказать пару слов.
С первого же дня сборов я умудрился убедить местного прапора Полякова, что являюсь художником Ниибацо, а Далецкий – мой подмастерье, и тот, освободив нас от всех дневных повинностей на пару дней, велел оформить бытовку. В наши задачи входило сваять пару плакатов, срисовав из книжки правила ношения знаков отличия, и вырезать раскаленной трансформаторной ниткой пенопластовые буквы для патриотических лозунгов. После того, как Поляков остался доволен выполненной работой, он и говорит:
- Заибца, бл#, теперь хочу, бл#, еще такой плакат, бл#: утюг, бл#, момент возгорания, бл# и надпись: «Не забудь выключить, СУКА!»... не-а, лучше «Не забудь выключить, СЫНОК!», не, тоже не то, бл#...
- Товарищ прапорщик, может просто «Не забудь выключить?»
- Х#ярьте.
Таким образом мы с Андрюхой были обеспечены отмазкой от общевойсковой подготовки до конца сборов. Мы ст#бались как могли, долго и тщательно срисовывая с натуры утюг и гладильную доску, буквы у нас получились в виде язычков пламени, а шнур с дымящейся розеткой, казалось, можно было потрогать руками – что твой п#сдец! Понимая, что в его бытовке создается шедевр мирового искусства, и что какой-нибудь там «Допрос коммуниста» - по силе воздействия - перхоть подрейтузная в сравнении с нашей «Незабудьвыключитью», прапор заходил к нам все чаще и чаще, потом велел поместить картину в рамку со стеклом, Джокондабля, а бытовку распорядился отныне закрывать на ключ, ограничив доступ в строго отведенные часы. Даже сказал: «Скоро, бл#, объявлю конкурс, бл#, за право сфотографироваться у Утюга, бл#» (правда, никто из политруков этого кощунства не услышал).
Вдобавок ко всему, я нагло навешал лапшу институтскому полковнику Глушакову – рьяному фанату единоборств - что сразу после лагерей мне предстоит драться на ЦС «Буревестника» в 71 кг, и что поэтому мне необходим индивидуальный режим тренировок и питания, даже перчатки с собой взял. В связи с этим, мне, единственному из роты, было разрешено не строиться на утреннюю зарядку (я просто убегал за пригорок и досыпал на травке), а также выбегать из части для покупки диетических продуктов – х#ле, вес держать надо. Время на воле я старался использовать с максимальной отдачей и даже один раз умудрился присунуть работнице местного завода, производившего часы с кукушкой. Сердобская сердобольная по результатам присова выдала мне с собой яблок и слив, по целому мешку, однако отстрочить на дорожку мою кукушку отказалась, гордо заявив, что на первой #бле в рот берут только бл#ди. К слову о местной фауне: за все время сборов я не увидел в городе ни одного самца, даже пьяного: видимо, к моменту моей дневной пробежки все они уже бывали обездвижены. А вот бабищи - все добрые, так и норовили служивого белым наливом попотчевать, червивых правда было много.
По вечерам же я демонстративно перекидывал через плечо перчатки, брал с собой Леху Лобанова, знакомого боксера из Самары, которого каким-то непонятным зефиром занесло в Саратовское вертолетное училище (курсантов на лето присылали в эту же часть, но содержали и кормили как летный состав), и мы бодренько так бежали в лес спарринговаться. Наши ожесточенные спарринги проходили так: сначала мы купались в озере, потом бежали в медсанчасть постоять под единственным на округу теплым душем, а третий раунд - отрабатывали на кухне столовой летного состава. Туда, под страшной клятвой ничего не выносить, а жрать все только на месте нас пускала пухлая повариха с золотыми зубами, которой Леха засаживал стоячка прямо у плиты, пока я, дорвавшийся до халявы, как журналюга на фуршете, носился между котлов, зачерпывая половником вперемешку сгущенку, плов, сухофрукты... Когда от усталости челюсти начинало сводить, мясо приходилось большими кусками глотать, запивая компотом, как таблетки.
Я приволакивал свое набитое пузо в казарму поздно, пошатываясь от изнеможения и втайне радуясь темноте, дабы не смотреть в глаза Илюхе Кофману, моему задроче детства и многократному молочному брату, который здесь исправно тырил для меня с солдатского ужина кусочки хлеба. «Спасибо, брателло, не могу - мне ж вес держать, да и сил нет жрать – так заебался» - как последняя сцуко ####ел я ему, отрыгивая гуляшом и не видя его полных скорбного сочувствия иудейских глаз.
В результате такой изматывающей диеты и интенсивных тренировок, я за три недели прибавил килограмм этак с пяток, наев неслабую ряху и полностью деградировав как личность. И вот теперь мой отожравшийся организм упорно отказывался пьянеть с братьями по оружию.
Я остекленело стоял посреди вагона и ломал голову над тем, как бы побыстрей догнаться и присоединиться к мажоритету в свинстве, когда вдруг моему взору предстали две проводницы – как потом выяснилось, студентки из стройотряда Карагандинского пединститута, совершавших свой первый рейс в Сердце Родины.
Это были два произведения искусства, две клавиши – черная и белая. Эбони звалась Леной, монголоидный разрез ее глаз придавал взгляду особый сексуальный оттенок (по понятным причинам, на тот момент подобный оттенок я углядел бы у любой другой пары глаз, даже с базедовой). Айвори-Галя, в отличие от своей крепко сбитой напарницы, являла собой эталон грациозности, этакая белокурая жызель. Форменные кители проводниц вызывающе сверкали металлическими пуговками, а в глазах обеих застыл неподдельный ужас от происходящего в вагоне.
Видеосигнал с изображением Лены-Гали поступил по зрительному нерву в кору больших полушарий, и мой таск менеджер немедленно прервал текущую программу «Нажраццо», заменив ее на приоритетную «Ибаццо».
- Ибаццо, ибаццо, – побежали команды от центрального процессора к периферии.
- Ибаццо, ибаццо, - послушно вторили коре периферические волокна, выделяя в кровь молекулы NO.
- Ибаццо, ибаццо, - с распростертыми сосудами встречали долгожданный оксид азота готовые наполниться кровью кавернозные тела.
Задача сыграть Поебень Рахманинова на двух казахских клавишах осложнялась следующим обстоятельством. Помимо меня, в сети на тот момент находились 70 бухих в жопу, к тому же ещё три недели не видевших живой песдятины юзеров, и в их глючащих терминалах, разной скоростью (обратно пропорциональной количеству потребленного за время лагерей антистатика из солдатского киселя и частоте передергивания затвора в минуты одиночества) запускалась одна и та же программа, отлаженная за миллионы лет эволюции отряда приматов.
Флюиды первобытной похоти мгновенно распространились в эфире, и без того насыщенном букетом порочных запахов. Общий пьяный гам резко пошел на убыль, постепенно сменяясь тяжелым синхронным молчаливым сопением. Еще мгновение - и взалкавшая оторопевших проводниц биомасса поднимется с полок и двинется на них со всех сторон, как в ужастике, жадно истекая слюной и куперовой жидкостью!

 

[TomCat]

Я стал судорожно раздумывать, как бы это получше распушить свой хвост перед дамами и при этом половчее отбиться от Зловещих Мертвецов. Планы поибаццо казались в ту секунду абсолютно утопическими. Мозгу моему представилось что-то типа выдержки из «Красной Звезды» за 22 июня 1941 года, заметка «Смекалка рядового Иванова»: Рядовой Иванов увидел надвигающуюся на него колону фашистов. Немецкие танки и пехота окружали его окоп со всех сторон. «Ну все, п#здец!», - смекнул рядовой Иванов...
Подмога (и какая!) подошла неожиданно - со стороны полковника Глушакова. Среагировав на внезапно возникшую подозрительную тишину в вагоне, он оторвался от стакана. Проведя рекогносцировку, старик мгновенно просёк, что обстановку надо разряжать. Смерив меня осоловелым взглядом, он молвил:
- Я вижу, Вы один здесь не пили?
- Так точно, тщпалковник!,- еще больше трезвея, отрапортовал я.
- Приказ: всю ночь не спать и охранять проводниц до самой Москвы! Если что – разрешаю действовать на поражение,- (###-а-а-а, опять имидж Мухаммеда Али сработал!!!), - На госэкзамене учтём. Следуйте за мной, скажу девчонкам.
Полковник, шатаясь и пукая, встал, по-гусарски поправил воротник и торжественно подошел к застывшей женской композиции:
- Вот вам боксер-разрядник, совсем не пил и успокоит здесь любого, если что. Будет вас до Москвы охранять от этих... безпятиминутофицеров.
Лучшего пиара (ух, ё, перебор – тогда и слова-то такого не было) я себе и представить не мог! Раскосые глаза Лены посмотрели на меня с интересом и еще больше раскосились. Бледное Галино лицо тоже потеплело. Я вдруг понял, чтó испытывает солдат, когда в геройском порыве подставляет свое тело под перекрестный вражеский огонь, чтобы закрыть им командира, потому что в ту самую минуту я был готов ради Глушакова совершить любой подвиг. Отец родной! Скажет – на амбразуру – яволь, херр оберст! Но сперва – паибаццо...
Я сразу же заступил на дежурство, расположившись в меньшем из двух служебных купе (последнее перед туалетом, такой центр управления полетом, с туевой хучей тумблеров и одним сидячим местом).
Первым делом необходимо было провести у проводниц премедикацию алкоголем, дабы еще больше расположить подшефных к своей героической персоне и параллельно расслабить им мускулатуру промежности для последующего беспрепятственного введения кожаного зонда. С этой задачей я справился довольно быстро, влив ударную дозу сивушной пензенской водки в оба доверчивых клюва. Дальше все должно было развиваться по законам «Бодигарда»: Лена уже пересела ко мне на колени, пила прямо из фляжки и слушала рекламный ролик про то, какой я невзъебенный мануальный терапевт. Галя, хоть и пользовалась отдельным стаканом, тоже потихоньку стала расслабляться и смело крыла матом проползающих мимо в туалет компаньерос.
Потом я вдруг стал сентиментален и вспомнил Илюху Кофмана: то, как он в трудные военные дни делился со мной последней краюхой хлеба, а я, сцуко, так и не с####ил для него даже крохи из офицерского пайка. Так что ж мне теперь – дальше крысятничать и не поделиться ссаным местом?!
Я уверенно отодвинул Лену и пошел за другом. Последи вагона уже проблевавшийся и оживший Вовка Андрианов размашисто хуярил по липким струнам своей облитой гитары, а рядом Илюха нищенским голосом жалобно выводил: «Сюда любой зайдет за питачо-о-ок, штоб в пушку затолкать бычо-о-ок...».
- Бамос, амиго, - проникновенно говорю ему, - пойдем, затолкаешь свой бычок!
Амиго молча повиновался, и мы вернулись в ЦУП. По пути я обрисовал расстановку сил и, учитывая результаты пролога, было разумно решено, что я продолжу развивать тему с Леной, в то время как кунак влюбленного джигита полакомится блондинкой.
Особой нужды пиарить напарника по караулу не было: Илья Михалыч обладал не только шнобелем многообещающих размеров, но и феноменальной способностью удивить и разжалобить партнершу. Происходило это каждый раз по-своему. Например, как-то при мне он впаривал юной парикмахерше, что является членом сборной страны по подводным шахматам (этот вид спорта якобы скоро станет олимпийской дисциплиной и заключается в том, что игроки по очереди заныривают без акваланга на глубину и двигают чугунные фигуры по дну), и что в результате постоянного погружения у него развилась хроническая кессонная болезнь, и теперь, если случайно вскочит х#й и он при этом не кончит, ему грозит мучительная смерть от азотной эмболии. В другой раз он эксплуатировал имидж боксера: мол, для того, чтобы лучше держать удары, каждое утро он вынужден первым делом разогнаться и со всей дури ####ануться головой об стенку. Если этого не сделает – поднимается давление и целый день болит голова, а уж если случайно вскочит х#й и он при этом не кончит, ну и так далее по тексту. Комбинация восхищения и жалости достигала в определенный момент критической массы, приводя ко взрыву страсти, и вскоре Илюхины варикозные яйца весело шлепали по ягодицам доверчивой жертвы. Чаще же Илюха не грузился созданием легенды, а просто канючил до победного.
Сегодня же он решил повиноваться интуиции и на этот раз лепить Гале правду прямо в матку. Он сразу же сказал, что еврей, что есть нех#йовые шансы свалить вместе с ним, достал при этом из рваных треников в доказательство паспорт и отдал своей суженой. Суженая внимательно листала слипшиеся странички удостоверения Еврея Советского Союза, а Илюха подливал масла в огонь, предлагая пожениться во время предстоящей длинной стоянки в Рязани. Наконец, Галя #бнула остаток водки из стакана и увела безродного космополита с собой в спальное проводницкое купе.
Я порадовался за столь оперативно созданную ячейку общества и с новыми силами вернулся к своим прямым обязанностям, напевая военную песенку из репертуара ансамбля им. Александрова и, как акын, по ходу адаптируя текст к текущему моменту:
«Черножопая казашка отсосала у меня,
Серебром с меня спросила, вот такая вот х#йня.
Как зовут тебя, задрота? - А задрота говорит:
«Имя ты моё услышишь, если вылечишь отит»
Э-э-э,
Э-э-э-э-э-э-э....
Лампочки пульта, как цветомузыка подмигивали в такт моему манасу. Титан обиженно вздыхал, распираемый так ни разу и не востребованным кипятком. За окнами монотонно проплывала мордовская ночь, обещая самозабвенную еблю четверым представителям многонационального государства.
Я защелкнул дверь купе и принялся освобождать сидящую у меня на коленях Лену от стеснявшего её грудь проводницкого обмундирования. Процесс протекал медленно: между пультом, столиком и окном было не развернуться, к тому же пуговицы с трудом пролезали в тесные петли её нового кителя, поэтому на расстегивание каждой уходило по целой минуте. Следом шла белая рубашка с такими же тугими застежками. На мой игривый вопрос: «У тебя везде так неразработано?» было сразу безапеляционно указано: «В жопу не будем», после чего подруга сама полезла целоваться. Тут поезд резко дернулся, стукнув нас зубами, и остановился.
- Ой, бл#, - спохватилась Лена, вскакивая и торопливо застегиваясь, - мне ж открываться!
Оказывается, по действовавшей инструкции, несмотря на то, что вагон был битком, проводницам надлежало на каждой станции открывать дверь и поднимать крышку над ступеньками, а то - п#сды от начпоезда.
Лена второпях произвела операцию «Undo» на всех с таким трудом расстегнутых пуговицах и поспешила в тамбур, а я, ессно, эскортом за ней, целомудренно стараясь перевести свою минетную стрелку в положение «12» (способ, известный всем с детства: например, если вдруг вызывают к доске в тот самый момент, когда твоя елда (под действием, скажем, запаха соседки, дрочерних фантазий или простого тепла) безнадежно вскочила - быстро просовываешь хуяку вверх под резинку, прижимая штанами и трусами залупу к пупку, потом накрываешь композицию пиджаком или свитером, втягиваешь живот и, слегка ссутулившись, выходишь к аудитории, даже не подозревающей о твоем стояке. Как только начинаешь отвечать, кровь отливает к башне, а стрелка автоматически превращается в часовую и переводится на «шесть»). На этот раз я был в трениках, а не брюках, поэтому маскировка не сработала: я заковылял за подшефной с торчащим стволом наперевес, а та суетливо пыталась зачехлить его обратно (мусульманское воспитание, ###). «По вагону шел амбал, пассажиров - куча, у амбала х#й стоял, так – на всякий случай» [плагиат].

 

[TomCat]

Потом, точь-в точь как в «Зеркале для героя», все пошло по диалектической спирали, каждый раз с развитием сюжета на более высоком уровне: опять закрылись, опять кропотливое расчехление Лены, но теперь уже мои пальцы в п#сде, поцелуй, еблысь зубами, моя пломба выпала – опять остановка (поезд не скорый, кланяется каждому столбу), опять «Undo», но уже не на все пуговицы.
Затем - следующий цикл в той же последовательности, зато теперь мой засунутый указательный палец имитирует «идисюда-идисюда», скребя по шершавке, которую потомки назовут точкой G, а Ленка переводит на нейтралку мой переключатель передач и чуть не отрывает его при очередном торможении поезда...
«День Сурка» уже порядком подза#бал нас обоих, поэтому на следующем полустанке она уже совсем не застегивается, чашки лифчика - под горлом, форменная юбка - вся белая от совместной смазки, мне уже тоже пох#й, отпускаю ее одну, а сам вытираю свою плачущую залупу об единственную неспижженную Эдиком Хитяевым шторку и остаюсь сидеть в купе. Состав в который раз трогается, Ленка заходит уже жопой вперед, задирает юбку, отводит всторону перемычку мокрых трусов и, как варежка, одевается мне на каркалык. «Скорый поезд набирает ход», казахская наездница все сильней и чаще стучится гребнем подвздошной кости о столик, заставляя громче и громче звенеть ложки и подстаканники. Грядет первая кончита...
Думаю, если бы моя неопытная работница половых путей сообщения на этот раз не забыла защелкнуть дверь на замок, все бы развивалось по самому, что ни на есть банальному сценарию.
Наверное, я бы отполоскал дебютантку во всех проекциях; маловероятной, но все же возможной была бы бартерная сделка с Илюхой, где-нибудь между Рузаевкой и Рязанью.
Можно было бы представить себе что-нибудь более пасторально-романтическое, типа: «Вдруг мы с Леной отчетливо осознали, что не можем больше оставаться посреди всей этой грязи. На полустанке Покша мы спрыгнули с поезда и, взявшись за руки пошли, не оглядываясь, прочь от железнодорожного полотна по едва освещаемой луной тропинке, а местные кузнечики стрекотали для нас марш Мендельсона. Эпилог. Я устроился костоправом в местный здравпункт, а по вечерам тренировал местных мальчишек-мокшей, как правильно ####ить эрзей. Ленка недолго, до первой беременности учительствовала в сельской школе...», и так далее со всеми остановками на вытирание носовым платком слез умиления.
В падонкоффском духе, наверное, было бы так: «Тесное купе вконец заибало, и, когда поезд остановился в очередной раз, я вытащил Лену на улицу, поставил раком под поезд и стал драть в жёпу. В экстазе не заметили, как состав тронулся, и колесо вагона медленно, с хрустом, проехалось по нашим шейным позвонкам. Два уже обезглавленных молодых тела по инерции совершили пару фрикций и навечно застыли друг в друге, как пазл...»
Но ничего подобного не произошло. Дело в том, что Витёк Макеев, очень сильный, но очень легкий, а сегодня еще и очень пьяный человечек медленно встал и поплелся по направлению к проводницкой. Ему-то и предстояло перечеркнуть все мои как возвышенные низменные творческие планы.
Благодаря своему ничтожно малому весу и мощной мускулатуре, Витя то и дело удивлял нас диковинными гимнастическими трюками. Подтянуться три раза на одной руке было для него как два пальца об асфальт, отжимания с хлопком за спиной – заебёшься считать, а коронным его трюком было посцать из виса «крестом». Несмотря на кажущуюся на первый взгляд простоту, это упражнение для нормального человека практически невыполнимо и требует феноменальной координации: максимального напряжения широчайшей мышцы спины и одновременно с этим - полного расслабления сфинктера мочевого пузыря (иначе Sanyo будет прерывистым, как при аденоме простаты – только ноги себе обосцышь). Наш Витёк же спокойно снимал трусы, запрыгивал на кольца, провисал в «кресте» и журчал ровной струей под аплодисменты впечатлённой публики. (Дивертисмент: великий уролог современности Виталий Борисович Мухин по жизни заикается. Как-то заходит к нему пациент, а Виталик спрашивает: «Н-н-на ш-ш-што жа-жа-жалуетесь?» - «Да вот, доктор, мочусь примерно так же, как Вы разговариваете...»)
Вот и теперь выдающийся гимнаст был без трусов. То есть на нем было все - футболка, олимпийка, носки и даже зашнурованный кеды, но почему-то начисто отсутствовали штаны и трусы. Бухой в жопень Витяра шел, качаясь из стороны в сторону и обивая поручни голой жопой. Опасаться ахтунга ему было не к чему. Во-первых, он был очень некрасивый. Бу-га-га! Да и пидарасов, надо сказать, на нашем потоке, скорее всего, не было - по крайней мере, я не могу припомнить ни одного тому признака (хотя, может кто и шифровался, who его знает. В те целомудренные времена гей-славяне были ой как не в почете. Не то, что сейчас – вон, намедни и католическая Испания узаконила браки между ковырялочами и между донами педро). А у нас, даже во время вынужденного трёхнедельного а####оминоза гомосечество проявлялось только на имитационно-теоретическом уровне. Так, например, незазорным считалось пристроиться сзади к наклонившемуся товарищу со словами «Стой так, я всё улажу», а тому, в свою очередь - сымитировать подмахивание жёпой типа «Уйди-уйди, противный!» Сохранилось также групповое пляжное фото, где на всех нас из одежды – только ремни; пряжки прикрывают съежившиеся от холодной воды пиписьки. Композиция имела отнюдь не эротическую, а сугубо идеологическую направленность, неся в себе мессагу: «Сто х#ёв вам в глотку, вояки бляцкие, загнавшие нас в это ####опротивное место заниматься мозгоёбством!»
Дело в том, что фотосъемке предшествовало плановое мероприятие, поименованное нашими офицерами как купание. Прозошло это так: единственный раз за все три недели нас строем подвели к местной говнотечке (тот самый пруд, где обычно проходили наши с Лобановым «бои без правил») и построили в шеренгу по двое. Сначала каждый запомнил своего визави. Потом взяли двоих самых высоких – Хитяева (в будущем похитителя вагонных занавесок) и Влада Питерского и загнали по шею в воду. Отныне они именовались столбами, и одной из шеренг было разрешено строем дойти до первого столба, от него (медленно, никого не обгоняя!) доплыть до другого и потом вернуться на берег, тоже строем. При этом вторая шегенга должна была наблюдать за первой, каждый за своим напарником, не отрывая глаз. Затем шеренги поменялись ролями. Казалось бы, х$й с ним, искупались и ладно. Но, помнится, эта клоунада взбесила нас гораздо больше, чем всякий там неизбежный армейский мудизм типа подстукивания одеял перевёрнутой табуреточкой и прочей традиционной муштры. Этот самый протест и нашел свое выражение в пидаристическом групповом снимке а-ля Men’s Health.
Итак, одетый по пояс сверху Витя дошел до проводницкой как раз в тот момент, когда дочь павлодарских степей начала покрываться оргастическими капельками пота, а несколько миллионов моих хвостатых засуетились на старте, приготовившись к гонке за призовым яйцом. Тут, повинуясь Витькиной руке, дверь купе тихо отъехала, и синхронно с ней уехала вниз Ленкина челюсть. Я же самозабвенно продолжал служить основному инстинкту, не видя новой мезансцены из-за ебимой спины и пульта.

 

[TomCat]

- Убери отсюда ЭТО! – сдавленно прохрипела оторопевшая Лена и сжала свою шамоньку так, что у меня потемнело в глазах.
- Як хце муя крулёва,- сдерживая крик от боли, дабы не испугать ее дальше и не спровоцировать дальнейшего спазма мышц промежности, говорю я, при этом нежно сую ей свой мизинец в шоколадную вену и, отводя её анус к копчику, высвобождаю посиневшую залупу из вагинальных тисков (способ подробно освещен в научно-популярной литературе по вагинизму).
- Убери ЭТО!, - не унимается ясновельможна пани, повелительно указывая перстом в сторону двери.
Решив все-таки посмотреть, что же это такое я должен там убрать, выглядываю из-за пульта и вижу: в дверях – Витёк с поднимающимся членом, а на лице у него смесь радости и удивления:
- Крррсавица, я к те пришёл, - говорит он, причем как-то неуверенно, вроде бы сам не ожидал.
- Я сказала, убери ЭТО отсюда, - не унимается Лена, вынуждая меня встать.
- Ты чо, Вить, совсем охуел?! ####уй обратно в люлю! – подхожу к нему.
- Крррсавица, я к те пришёл, - повторяет тот, и смотрит как-то сквозь меня. Видимо предыдущая картинка с изображением ебущейся тёлки с вываленными титьками зависла в его оперативной памяти и больше не обновлялась.
Понимая, что у#бать ему в башню в данном случае было бы низко – всё равно, что отп#здить слепого – я заворачиваю его по экватору в попавшееся под руку обтруханое поездное полотенце, дабы не задеть детородного органа и ответной части, перекидываю его, лёгкого как пушинку, через плечо и начинаю уносить обратно в вагон.
В этом состояла моя главная ошибка. Будь я достаточно проницателен, то возможно и допёр бы, что Витя вовсе и не собирался к нам в гости – ОН ПРОСТО ШЁЛ СРАТЬ и ошибся дверью! Всего-то и делов было, что затолкнуть его в соседнюю дверь и оставить в покое. Но вместо этого я, мудило фиолетовое, превозмогая яростное сопротивление ноши, потащился, как бурлак с баржей, вглубь вагона.
- Крррсавица, я к те пришёл!, - как заевший диск повторял Витя, понимая, что его уносят от цели (он уже не помнил зачем, но понимал, что ему туда надо), при этом то и дело норовя зацепиться за какой-нибудь поручень. Когда ему это всё же удавалось, мое продвижение надолго стопорилось, потому что оторвать гимнаста от скобы силой было практически невозможно.
Не знаю, сколько времени прошло, пока я, используя всевозможные трюки и уловки (отвлечение внимания, щикотку и неожиданные резкие рывки), дошел с ним до середины вагона и там оставил. И это была моя вторая ошибка за вечер. Дело в том, что как раз на этом уровне находилась полка, которую я при посадке занял для себя (как сейчас помню: место 15, нижнее справа, четвертое купе), положив на неё свою любимую олимпийку с гордой надписью «ЦС Буревестник», взятую на сборы для имиджа.
Из показаний Сергея Батурина, красноречивого аристократа и мастера бальных танцев, спавшего в это время напротив, место 13 (нижнее слева).
«Сплю я, и снится мне, что я в туалете. Открываю глаза и вижу перед своим носом жопу, срущую прямо на пол. Понимая, что такого в природе не бывает и что всё это мне чудится по белке, отворачиваюсь и пытаюсь заснуть. Сон не приходит, а вместо него приходят запах и звук. Я осознаю, что жопа – объективная реальность, данная нам в ощущениях, и что ебал я в рот такие ощущения. Совместив цвет, звук и запах в единую картину, узнаю в срущей скульптурной композиции Макеева и вежливо ему говорю: «Что ты тут творишь? Немедленно прекрати дефекацию в пассажирском отсеке!», но мои слова воздействия не имеют. Тогда, не вставая с полки, из положения лежа я мочу Витька в пятак ногой. От моего йокагири он брякается жопой прямо на свой муравейник и приходит на мгновение в себя: встает с кучи, берет твою олимпийку, сначала вытирает ею жёпу, потом накрывает кучу и пытается лечь на твою полку поспать. Я заставляю его выбросить весь праздничный наборчик в окно».
Так я лишился дорогой формы, и это был дурной знак.
Между тем, работа рикши меня изрядно измотала. Вдруг, как-то разом на меня обрушилась невероятная усталость – после интенсивной эмоциональной и физической нагрузки, к тому же сказывалось выпитое за вечер. Я уткнулся в закрытую проводницкую дверь. После моего долгого стука из двери высунулась заспанная Ленка с опухшим лицом, напомнившим мне первого и последнего монгольского космонавта Жугдердемидийна Гурракчу. Она икнула перегаром, вяло отомкнула треугольным ключом соседнее, спальное купе, где недавно пыхтели Илюха с Галей, и опять защелкнулась в своём. Я тихо проскользнул в темноту и повернул за собой замок.
Проплывающие за окном фонари высвечивали обнявшихся во сне спящих молодоженов. Я полез на верхнюю полку, стараясь не потревожить новобрачных. В тот момент, когда тело мое коснулось полки, я уже глубоко спал.
Штирлиц проспит ровно 175 минут.
Потом наступит утро.
Так и не сумев разбудить свою напарницу, Галя будет угрюмо подметать веником вагон, не понимая, почему все занавески такие мятые и засранные (Эдик все же очухался и под утро развесил их назад), и еще: откуда доносится такой устойчивый запах говна? Не от этого ли коротышки, спящего кверху голой жопой с размазанным по ней макияжем?
Коротышка до конца института при встрече со мной будет отводить глаза и обещать реимбёрсмент за проёбанную олимпийку - но так и не возместит, потому что бедный. И некрасивый.
Илюха на Гале не женится (и даже не возьмет с собой в город, нуеёнах, я драл её с голодухи страшным поебом, а она лежала, как бревно, типа «ебите, я всё слышу»), а женит его на себе двумя годами позже моя двоюродная сестра – чистокровная татарка в седьмом поколении, потом силой увезет его через Израиль в Канаду, где станет ниибацо какой сионисткой и нарожает ему четырёх узкоглазых и скуластых евреев.
Уже у себя дома, проснувшись через пару дней после возвращения, я пойду поссать. Буду стоять перед унитазом и удивляться, почему тонкая струя никак не кончается. Потом увижу, что конец струи медленно поднимается и с огорчением пойму, что никакая это не струя, а утренняя сопель по случаю французского насморка. От кого я намотал на винт – от Проводницы-Студентки или Часовщицы-Кукушечницы – не узнать уже никогда, да и надо ли?
Пропив таблеток, схожу провериться. Там - уролог (другой, гандон - не заика) поставит меня в коленно-локтевую позу и засунет палец в намыленной перчатке, чтобы спеть со мной Сулико (доктор, в такие моменты называйте меня на «ты»). Мазок окажется чистым, а у меня на целый день будет глубокая депрессия. Такое впечатление, что сломали целку, при этом из-за остатков мыла постоянно кажется, что хочется срать. Садишься в позу Орлуши, бесполезно тужишься и плачешь...
Полковничьи надежды не оправдаются - с боксом мне вскоре придётся завязать. Отожравшийся на сборах, самоуверенно полезу боксировать в полутягах на первенство института и в первом же раунде поймаю случайную плюху от новичка прямо в лоб (самый тяжелый вариант нокдауна). Пару недель прохожу без периферического зрения (как будто все время через замочную скважину подглядываешь), потом пройдет.

...А пока что я сплю, сладко растянувшись в двухместном купе, как в вагоне люкс.
Где то подо мной закопошился Илюха. Сейчас он будет закидывать очередной раз ногу на эстоноподобную Галю, чтобы еще раз попытаться выжать из неё подобие оргазма. Я мне похуй – я выше. На целую полку.
И снится мне не про войну, а про страстную любовь к женщине и настоящую мужскую дружбу. Никогда не было так хорошо!

© Щикотиллло

 

[TomCat]

Синие ночи… и красные галстуки

- Где пульт?
- Папа, опять футбол? Я кино смотрю.
Бросив взгляд на экран:
- Чо за кено? Уроки сделала?
- Сделала. Интересное. Про пионерский лагерь.
Перестав искать спрятанный находчивой дочкой пульт, заинтересовался и присел рядом. Уж больно заворожило меня это словосочетание: "пионерский лагерь".

* * *
Не секрет, что для многих вопрос, песдатее было в Союзе или хуже, так и не имеет ответа. А тех, кто знает ответ, примерно поровну. Неважно, что думаю по этому поводу я, и даже ты, читатель. Щас не об этом.
Убежден в одном. Такая вещь как пионерская организация им. В.И. Ленина достойна только самых лучших слов. ВЛКСМ, КПСС - уже конечно не то, это уже организации, пропитанные идеологией и системой.
А пионерия совсем другое дело. Пусть и был идолизирован "дедушка Ленин". Пох#й. Это лучше, чем Гарри Поттер и дятел Вуди. Чем сейчас дорожит школьник? Модным рингтоном в мобильнике? Рекордом на пиэспи, установленным во время освобождения от физкультуры? Крутой тачкой своих родителей? Каникулами, проведенными на Кипре? Да дах#я чем. А раньше? Красным галстуком!
Про всяческие ништяки организации "юных ленинцев" можно писать дох#я букв и страниц. Начиная со страха исключения из пионеров молодых у#банов, которых это останавливало совершать множество мелких и гадких пакостей, заканчивая банальной помощью маленькими "тимуровцами" бабушкам и дедушкам. Но я все-таки вернусь к тому, с чего начал. Пионерский лагерь.
Мне, как наверняка и многим из вас, посчастливилось несколько летних, и даже одни зимние каникулы провести в этом отнюдь неплохом, говоря советским языком, детском оздоровительном учреждении.
Именно в пионерском лагере я впервые не просто ударил ногой по мячу (этому папа меня научил с трех лет), а я играл в настоящей футбольной команде! Радовался до усрачки победам 12-1 над младшим отрядом и ревел от, как мне казалось, досаднейшего и несправедливого поражения от отряда годом старше со счетом 2-9.
Именно в пионерском лагере я гулял в лесу без родителей! И пусть этот лес был размером двести метров на сто, да ещё и окружен железной решеткой-забором. Пох#й. Зато я до поноса жрал заячью капусту и смазывал палочки в сосновой смоле, которые потом запускали в обычные лужи. Кто не знает нах#я смола, объясню: я ниразу не химег, но при контакте этой смолы (формулы не знаю) с АщДваО происходила какая-то хитрая реакция, что палочки превращались б/п в быстроходные катера, а когда палочек было много, то это была уже целая регата или этап Ф1 на воде!
А пионерский горн! Нах#й часы? Завтрак, обед, полдник, ужин. Не про#бешь! Какой сейчас самый страшный звук для большинства из нас - правильно, звонок будильника. А тогда? Уже одевшись под одеялом все ждали ту-ту..ту-ту..ту-ту-ту-ту-ту-ту.... И моментально вскакивали! Тратить время на сон считалось верх расточительностью! Особенно днем.
Тихий час. Самый нелюбимый промежуток времени. Приходилось как-то скрашивать эти бездарно проводимые два часа. Тут и рассказы про то, какой ты д`Артаньян в своей школе, сколько девок по тебе сохнет и так далее. Короче обычное меряние письками, причем как в переносном, так бывало и в прямом смысле этого слова. А кто не на#бывал пионервожатых, перевернувшись на 180 градусов на кровати? А потом ржали на всю палату, когда она (чаще всего в лагерях была именно "она") врывалась на шум, скидывала одеяло с подушки и вместо верхней конечности молодого падонка утыкалась лицом в его грязные пятки.

А смелое словосочетание "за территорией"? В каждом лагере в каком-нибудь тихом уголке всегда были согнуты пара-тройка прутьев в заборе. И получалась не дыра, не лаз, не проем. Это были Врата! Врата в другой мир. Пионер, который совершал походы "за территорию" хотя бы на три метра, чтоб сожрать так заманчиво краснеющую там спелую земляничку, считался не иначе как пионером-героем Маратом Казеем! Скажу вам честно. Я, может, был излишне примерным мальчиком, но за несколько лет, так ни разу и не решился даже одной ногой ступить "за территорию".
И раз уж вспомнил про потусторонюю местность, нельзя и обойти и эту тему. Местные. Тебя п#здили местные? Особенно когда был старшеотрядником. У нас быть отп#зженным местными считалось подвигом!
А посылки родителей со всякими сладостями и кукурузными хлопьями? А отрядные спартакиады, первые рекорды? А коллективные просмотры "Неуловимых" в клубе? А кружки авиамоделирования для мальчиков и мягкой игрушки для девочек?
Девочки. Тут даже говорить нех#я. У кого не было в пионерлагере первой любви - тот там не был! А если первого сентября на перемене между уроками мира и труда ты не расскажешь одноклассникам об увиденных летом девчачьих пиписьках - то лето ты провел как лох.
Вспоминать можно много, в пяток абзацов и не уложишь. Но уже ночь. А завтра на работу. Пошел спать. Может быть сегодня увижу сон про пионерский лагерь и вожатую Марину с большими сиськами.

* * *

А кено, кстати, *****. Тот, кто его снимал, явно ездил не в "пионерский лагерь", а как минимум в какой-нибудь профилакторий ВЛКСМ или Артек. В сегодняшней серии баянист (актер Самойленко) аккомпанировал хору, который #башил "И вновь продолжается бой". Песдешь! Не пели дети таких песен. Хоть она и ах#енная и самая что ни на есть советская, но пионеры пели другие, пионерские песни! Их было тьма! А ещё не мог пацаненок в семь лет ночью у#бать из корпуса в лес. «За территорию». В шалаш. Смешно. Кено, кстати, называется «Синие ночи». По Орт после программы «Время». Завтра найду пульт и буду смотреть футбол и вспоминать настоящий пионерлагерь.

© Ванябастенов

 

[Qok]

Про жару, пидорасов и советско-афганскую дружбу

Лето 1985 в столице Кубани выдалось необычайно жарким. Нет, жара в Краснодаре не редкость, юг все-таки. Но это лето побило все тепловые рекорды. Люди, обливаясь потом и хватаясь за сердце, проклинали зной, а светило, словно издеваясь, пекло все сильней и сильней. Ноги прохожих вязли в плавящемся асфальте, и казалось, что не солнце нагревает землю, а раскаленные тротуары, машины и крыши домов греют воздух до состояния финской сауны.
Шульц легко стукнул кулаком по автомату «газ-вода», и в стакан полилась трехкопеечная с сиропом. Залпом выпил стакан, стукнул еще раз и протянул стакан мне.
- Пей. Ффух, пекло!
Сколько не просил Шульца научить меня фокусу с автоматом, так и не научил. Я видел, как здоровенные мужики, пытаясь повторить, разбивали автомат вдребезги и безрезультатно. А Шульц подходил, легонечко стукал, и текла с сиропом.
Вообще Шульца звали Саней. Откуда прозвище, никто уже и не помнит. Наверное, из какого-то фильма про войну. Шульц на немца был похож разве что выгоревшим под южным солнцем белым чубом. Невысокий, коренастый, с хитрым взглядом синих-пресиних глаз, Шульц удивительным образом умел найти общий язык, и разговаривал на равных с любым. С фарцой, участковым, блатными, директорами и детсадовцами. В свои шестнадцать, он мог в зависимости от ситуации представиться и тринадцати лет и двадцати трех. И все верили. Его знали все на районе. Особенно за его проделки. Он не мог прожить спокойно ни дня. Помню, я был свидетелем истории с троллейбусом.
Мы идем куда-то компанией, даже спешим. Проходим троллейбусную остановку у Сенного рынка, вдруг, Шульц резко останавливается.
- Стоп, пацаны! Поржать хотите?
- Спешим же Шульц! А чё за прикол?
- Щас, это быстро. Стойте здесь, смотрите.
Мы приготовились к представлению. Шульц с невозмутимым видом подошел к остановившемуся на остановке троллейбусу, взялся за привязанные к штангам веревки и дернул, сняв «рога» с проводов, обесточив машину.
- Эй, земляк! – обратился он к пробегающему мимо станичнику, обливающемуся потом под тяжестью огромных «хабарей».
Селянин, обезумевший от жары, почти ничего не соображая, останавливается и ставит сумки на землю, радуясь возможности передохнуть.
- Шо тоби?
- Подмогни, земляк! Подержи, я сейчас в кабину за ключом сбегаю. Вишь, жара, техника не выдерживает, не то, что люди! И все спешат…
- Та хиба ж я нэ понымаю? Иды, а як же ж…
Мужик хватает веревки, а Шульц обходит троллейбус и присоединяется к зрителям. В это время, водитель, тоже одуревший в парилке кабины, безуспешно жмет на педали. Тока нет. Водила выходит, и видит, как какой-то мудак держит штанги. Сука, жара, мозги плавятся, а этот кубаноид шутит?! Водила подбегает и молча, бьет станичника в нос. Станичник поднимается, хлюпает разбитым носом, заливая кровью рубаху. Он слушает трехэтажный мат водилы, недоуменно разводит руками, глазами ища поддержку у прохожих. Он же помочь хотел! Взгляд его натыкается на хохочущих до слез пацанов, и тут он все понимает.
Эта история стала байкой, как и многие истории с Шульцем, и я слышал ее потом из разных уст и в разных интерпретациях. Не удивительно, троллейбусы есть в разных городах, но я видел это представление в исполнении Шульца, и это было исполнено блестяще.
- Ну что, допил? Что делать будем?
- Не знаю…
- А пошли голубых ####ить?
####ить голубых ходили на Лондон в парк со слоном.
Стоп.
Здесь читатель может спросить: какое отношение к Краснодару восемьдесят пятого имеют слоны, голубые и Лондон? Объясню.
Дело в том, что Краснодар всегда делился на районы. Помимо официальных, как то – Ленинский, Прикубанский, Первомайский, существовали еще и неофициальные. Старинные – Покровка, Дубинка и получившие названия от уже советской пацанвы – Марокан, Франция, Лондон и еще всяческие, не всегда понятно, с чем связанные имена.
«- Э! Ты откуда, пацан? – С Марокана!»
Ну, все помнят детство-юность, все в курсе.
Так вот, Лондон – район в центре Краснодара. Название, полагаю, дала находившаяся здесь при царском режиме одноименная гостиница. А на районе находится парк с фонтаном и фигурой слона. Вот там то и любили собираться эти самые голубые, названные так вовсе не за принадлежность к Партии Регионов.
####ить голубых ходили, в основном, школьники. А что? Педрилки редко и пассивно давали отпор, и прикольно было видеть, как тридцати-сорока летний мужик плакал и просил пощады. Опять же – пидорасы, а истре****ь пидарасов – почетно.
Ну, чё – голубые, так голубые! Пошли.
Я раньше никогда пидорасов не встречал, и как они выглядят, представлял весьма смутно. Посмотрел – среди парочек, сидящих на лавочках в тени лип и каштанов, явно выраженных сексменьшевиков, не наблюдалось.
- Спокуха, Колян. Это народа много, они стремаются. Щас в сортир шифровано заходить будут, там у них переписочка настенная.
Вскоре мы его заметили. Идет, насвистывает что-то. Длинные черные волосы, узкие фирменные джинсы и красная импортная майка навыпуск. Разве может так выглядеть нормальный советский человек? Нет. Вариант один. Пидорас.
Чуть погодя, заходим за ним в туалет. Голубой сидит на очке в позе орла. Любовничка ждет, педрила. Стопудово. Шульц подходит не спеша к нему.
- Ну чё, петух, откукарекался? – и Шульц, ударом ноги, которому мог бы позавидовать нападающий «Кубани», посадил красавчика в кучу его же собственного дерьма.
- Педрила ####ый! – Шульц плюнул на голову охуевшего от такой раздачи типа. – Пошли, Колян.
Мы шли по улице, смеялись и Шульц, похоже, стал уже задумывать новое приключение, но тут неожиданно раздался свист. Мы обернулись, и я понял, что такое вариант два. Выглядеть не как нормальный советский человек может еще кто-то, кроме пидорасов. Иностранцы. И теперь эти пидорасы-иностранцы с криками бежали к нам.
Положение наше с Шульцем резко менялось. Волосатый терпила в красной майке оказался студентом из дружественного Афганистана, и теперь с пятерыми соплеменниками догонял нас, видимо, для более близкого знакомства.
Не сговариваясь, мы рванули по улице. Они гнались за нами с завидной выносливостью и упорством первобытного охотника. Свернув за угол, выбежали на почти безлюдную улицу. Что-то никто, кроме нас не бегал по горячим тротуарам, и надежда на помощь соотечественников пропала.
- Шульц, в проулок давай!
- Не, они тоже подумают, что мы туда свернули… В следующий!...
В следующем проулке оказался тупиковый двор. ####ец.
- Что делать будем?
Шульц молча подошел к пожарному щиту и снял багор. Я поискал топор. Нету, спизжен. Взял лопату и стал рядом с Шульцем.
Вот и знакомцы наши новые. Забежали, орут. Увидели нас вооруженных, один кричит:
- Подожди, брат! Драться не будем! Разговаривать будем!
Я на этого парламентера отвлекся, тут мне кто-то в ухо и заехал. И понеслась…
Наверное, жильцы мусоров вызвали. Наряд быстро приехал, нас даже покалечить не успели. Я лопатой помахал не хило, а Шульц багор тяжелый выронил сразу, да и, слава Богу. Проткнул бы еще кого-нибудь.
Нас к следователю вместе с Шульцем завели.
- Ну, рассказывайте.
- А чё рассказывать? Мы-то чё?... Мы ничё…
- Ничего… Так и запишем. Школьники, возвращались из библиотеки… Так?
- Так…
- Неожиданно, на них набросились разъяренные иностранцы… Так?
- Так… Рубашку, вот, мне порвали!
- Вот! Так и запишем… Прочитайте, распишитесь. Свободны.
- Можно домой? До свидания…
- Ага. До скорого…
В коридоре сидели притихшие как овцы афганцы, а какой-то невысокий мужичок, с удовольствием и очень талантливо их материл.
- Ну что, бараны пестрожопые?! Домой захотели, ослоебы?! ****ь, в двадцать четыре часа из института и из Союза вылетите, *****!
Кабульчане и кандагаровцы, судя по их испуганным рожам, на родину не рвались.
Потом, они, конечно, уехали к себе, за речку. Может, талибовцами стали какими-нибудь. Может, еще кем – на кого они там учились, в институте нашем…
А Шульц, как время пришло, в Афган попросился. Я уже дембеля дожидался, когда он в цинке вернулся. Мать его не выдержала горя. Она одна его Сашенькой и называла…
А пидорасы сейчас везде – в телевизоре, на улице, даже в Думе.
И никто их, как раньше, не ####ит…

© Гусар

 

[Qok]

Попадос Семеныча

В тот день Семеныч неожиданно вернулся с улицы неотпижженым. Это само по себе нех#йово настораживало, а когда он зашёл на кухню, залпом въ#бал из горла целых полтора глотка водки и, покашляв пару минут, улыбнулся во все свои четыре с половиной зуба, стало окончательно ясно: к нашему многострадальному дому, похрюкивая от предвкушения, уже вовсю приближается очередной п#здец модели «здрасьте, а я к Семенычу»…

И точно – в следующую секунду Семеныч растянул свою мегалыбу ещё шире (я её когда на ночь вспоминаю, до сих пор без клеенки спать не ложусь), перегнулся через стол и доверительно прошамкал: «Саныч, ты ох#еешь – я через агентство с бабой познакомился! Вечером в гости придет». Я не то чтобы ох#ел, я ##### вместе с котлетой чуть полвилки не откусил и водкой подавился, а этот горбатый меня даже по спине не похлопал. Засвистел какую-то х#йню и приплясом в комнату свою съ#бался. Казанова бл#ть недобитый.
Я кое-как откашлялся и попытался представить себе, что за самка могла клюнуть на этот оживший кошмар генного инженера. Варианта было всего два: либо у неё должно быть ниибаццо большое и доброе сердце – либо ниибаццо большая и страшная тушка. Вспомнив ещё раз Семенычеву улыбку, я понял, что про вариант с сердцем по-любому придётся забыть: не может же быть, чтобы женщина полностью состояла из сердца, весила пятьсот килограмм и при этом еще могла бы с кем-то знакомиться. Так что не оставалось мне ничего другого, как вслушиваться в Семенычев свист (который п#здец как напоминал брачную песнь обкурившегося ужа) и тихо бояться приближающегося вечера.
Оказалось, зря боялся. Надо было не бояться, а вещи собирать и в лес, к партизанам съ#бываться. Где-то около семи вечера в прихожей раздался звонок, и буквально через пару секунд два глухих удара в дверь. С потолка посыпалась побелка и всякие пауки, со стены сорвался и недоуменно повис на одном гвозде портрет Товарища Че, даже вечно тарахтящий холодильник в прихожей вдруг пару раз чихнул и замолчал. И только контуженный дедок из соседней квартиры вдруг забыл про свою немоту и завопил про каких-то йобанных Гансов, йобанного старшину и йобанную атаку, но тут раздался ещё один удар и дедок замолчал, а ох#евшая дверь, решив что лучше позор чем смерть, сдалась и распахнулась. В проеме на фоне освещенного коридора чернел силуэт. Не, не так: чернел Силуэтище бл#ть.
Постояв без движения секунд пять, гостья тихо пробасила «Ыы, чобл#, спите все чтоли…» и вдруг заорала: «Сё-о-ома, тыгдебл#-а-а?!». От её крика у меня п#здец как заложило уши и почему-то потемнело в глазах. Сначала я так и подумал: Всё, БС, п#здец - полопались нах#й твои глазки, прощай любимая порнуха; но потом разглядел слабый свет с улицы и понял, что полопались всего лишь лампочки в парадной. А я же темноты и так с детства боюсь, а тут ещё с Этим на расстоянии грамотного рывка… Так бы я наверно и скончался там рано поседевшим зассанцем, если бы из последних сил всё же не нащупал выключатель и не включил свет в прихожей. И тут же пожалел об этом: если бы Колю Валуева скрестить с Ющенко и с рождения кормить чистым протеином пополам с диоксидом, то выросшая лет через тридцать хрень как раз и сошла бы за родственника вечерней гостьи. Только помельче и посимпатичней децл. Незамутненные сознанием глазки гостьи до ах#ения быстро адаптировались к переходам «п#сдец как темно – я #бу как светло» и цепко скрестились где-то в районе моей переносицы. А я, почувствовав резкий позыв ломануться куда-нибудь до ближайшего толчка, вдруг понял, что мои собственные ноги предали меня и совершенно забили х#й на все мои команды типа «Съ#бываемся, бл#ть!». Гостья медленно двинулась в мою сторону…
И тут из своей комнаты наконец-таки выпорхнул Семеныч – в х#й пойми из какого музея спижженом костюме в крупную чёрно-белую полоску (на два размера меньше чем надо), все двадцать четыре волоса залакированы «под Гитлера», а лицо густо излеплено клочками газеты на израненной в сражениях с бритвой коже. Семёныч меня опять удивил: вместо того, чтобы обосраццо от открывшегося зрелища, он вдруг включил свою неотразимую лыбу и шагнул к чудищу навстречу, протягивая трясущиеся от нетерпения ручонки. «Саныч, знакомься – это Зина. Зина, знакомься – это Саныч» - гундосо протараторил Семёныч и попытался обнять свою новую подругу, но пальцы его так и не смогли сцепиться – не хватило всего каких-то полметра. «Зина» - пробасила Зина и резким движением схватила мою неосторожно протянутую ладонь. По квартире поплыл отчетливый скрип костей и мое тихое поскуливание. Адским усилием мне все же удалось вызволить свою руку из плена и отбежать на безопасное расстояние, но Зина почему-то не бросилась за мной чтобы добить и съесть, а повернулась к Семенычу и ласково пробасила: «Ну чё, Сёма, показывай, где тут наша комнатабл#, гыгы». И, ободряюще улыбнувшись, слегка хлопнула его по плечу.
Семёныч вдруг исчез. Только что он стоял передо мной и счастливо лыбился – и вдруг его уже нет. Только кусочки газеты с #банутым видом типа «А куда это делось Семенычево е#лище?» сиротливо кружась в воздухе, тихо опускаются на пол. А я стою с не менее #банутым выражением на лице и тоже не могу вкурить: а куда это оно в самом деле делось? На счастье для моей и без того #банутой психики, Семеныч (который, оказывается, всего лишь отправился в полет на крыльях любви от Зининого шлепка) куда-то там у себя въ#бался и тихонько заныл, а Зина, не выключая улыбки, с неожиданной быстротой скользнула вслед за ним и захлопнула за собой дверь. Бедный Че от очередной встряски дома все-таки на#бнулся на пол и окончательно там затих, боясь привлекать к себе лишнее внимание, а я так и остался стоять посреди коридора, с единственной мыслью в голове: всё-таки Зинина улыбка покруче Семенычевой. Потому что у неё зубов на полтора больше.
Где-то минут через двадцать мои ноги наконец прекратили забастовку, и я мелкими шажками по стеночке пробрался в свою комнату, где и затаился, безрезультатно пытаясь уснуть под скрипы кровати, басовитые вздохи Зины и писклявое поскуливание Семеныча. Ближе к полуночи, когда скрипы стали понемногу переходить в Зинины «Нутычобл#», а давление в мочевом пузыре превысило норму раз в пятнадцать, я всё-таки решил предпринять вылазку в туалет. Потихоньку приоткрыв дверь и просунув в коридор голову, я уже собрался выходить, когда дверь в Семенычеву комнату вдруг распахнулась. Оттуда выскочил голый Семёныч и резво поскакал к спасительной двери в подъезд, но из комнаты вдогонку за ним внезапно метнулась Зинина лапища, в которой и скрылись Семенычевы ступни. Причём полностью. Низ Семеныча как-то резко затормозил, тогда как сам Семёныч всё ещё ломился к окну, из-за чего в соответствии со всеми законами физики #бло Семеныча описало нех#йовую такую дугу и с громким треском вонзилось зубами в паркет.
Зинина рука с зажатым в ней Семенычем начала медленно скрываться в комнате, а я вдруг вспомнил все ужастики, которые смотрел в жизни и понял, что снимали их реально ботаники, которые ничего страшного в жизни и не видели. За Семенычем на полу оставались сквозные борозды от ногтей с обломками паркетной плитки, но прервать неторопливое движение наверное не смогли бы и пара БТРов, тянущих Семеныча в другую сторону. Перед тем, как окончательно исчезнуть, Семёныч из последних сил зацепился зубами за порог, но после очередного рывка Зины скрылся внутри комнаты вместе с порогом и затих. И тут из комнаты вышла сама Зина. До этого я реально думал, что дальше ох#еть уже не смогу, но как же жестоко я ошибался… Возьмите какую-нибудь бегемотиху, оденьте её в портупею с цепями, обколите виагрой и закройтесь с ней в одном помещении – и вы меня поймёте. Пендосский «Шок и Трепет» по сравнению с этим – обыкновенный «Треск и Шёпот» бл#ть. «Треск и Шептунок» даже.
Это был п#здец, полный и безоговорочный. Даже окно казалось мне ох#енным путем к спасению, не смотря ни на четвертый этаж, ни на сваленный внизу строительный мусор – вот только не было у меня времени решётки грызть… А Зина всё ближе… Вот она уже в комнате… Тянет свою лапу ко мне, забившемуся в угол кровати… Я зажмурился, а Зина вдруг сказала: «Бум-м-м бл#!» и затихла. Открыв глаза, я почему-то вместо Зины обнаружил перед собой расцарапанного Семеныча, с чугунной сковородкой в руках. А потом и Зинину жопу, которая даже в лежачем положении возвышалась над кроватью чуть ли не на полметра. «Бе-бе-бежим б-б-бля…» - проблеял Семеныч и резво поковылял к выходу, как-то неестественно расставляя ноги. Ясен х#й, уговаривать меня не пришлось, и уже через пару минут я, подгоняемый ревом разъяренного Зверя, вовсю съ#бывался в направлении ближайшей подруги – благо жила она напротив.
С утра, когда кошмары прошедшей ночи немного отступили, я всё же решился наведаться домой. Зины уже, слава богу, не было, а разъ#банную ей в хлам обстановку Семеныч потихоньку восстановил. Даже почти без п#здюлей. Точнее почти без переломов. Еще примерно с год я прятался под кровать при любом подозрительном шуме с лестничной площадки, но Зина в нашем доме так больше и не объявилась. Х#ле, сковородка походу заговоренная попалась.
А Семеныч так до сих пор при слове «Зина» мертвым притворяется и вонять сцуко начинает… Бывало скажешь скажешь ему что-нибудь вроде: «Семеныч, я вот только что из магаЗИНА…» - и всё, п#здец: зима, не зима – а окна на ночь открывай…

Кагвсигдаваш БС aka Бушш Средний, октябрь 2007 года.

 

[Qok]

Как я жог кафе

Решил я братцы, как-то раз сжечь нах#й кафе во дворе. Уж сильно оно за#бало меня своими музыкальными трелями, пьяными воплями, салютами и другой непопулярной среди мирного населения х#етой. Лежишь, бывает ночью, слушаешь крики приматов, там «горько бл#ть» или «здоровья брат» и представляешь, как горит это беспокойное помещение. Или воображаешь, что сейчас война, #бланы на улице захватчики, кафе это их штаб, я бл#ть последний из могикан, а дома у меня них#йовые запасы тротила, взрывчатки, гранат и прочей военной терминологии. И ты обвешанный этой всей опасной хреновиной врываешься, словно шахид чумазый в это кафе #баное и хоронишь всё это бл#тство под обломками.
Вот до какой крайности могут довести человека эти ****ские страсти. И вот ребята решился я на отчаянный шаг. Сжечь огнём это непотребство. Подготовка была серьёзная. Для начала я скооперировался с соседом с 4-го этажа, который тоже них#йственно страдал от воплей фашистов и даже неоднократно отчаянно забрасывал посетителей опасными для жизни предметами, типа пивных бутылок и жониных прокладок.
Сосед должен сказать вообще чёрт отчаянный. Коляныч зовут его. Бывший сука рецидивист. В 80-х тапки п#зданул с магаза, а потом менту в будку дал, когда его вязали. Мент тот, короче лапти склеил, а Колянычу всадили по полной. Короче безбаш сцука #банутый. Три года назад освободился и жил слегка по понятиям. Я его из-за фени понимал с трудом.
И вот всё это кафешное творчество его окончательно за#бло и он предложить сжечь эту херню вместе с посетителями. Устроить вы****кам геноцид. Да х#й тебе говорю, Коляныч. Не суетись. Сожгём просто, чтоб без жертв посторонних было. Нах#й надо?
Короче решили сжечь ночью. А ночью эту забегаловку охранял чорт седой какой-то. Точнее два чорта. Менялись они. Типа сторожа. Деды #баные. Приходили где-то в девять вечера и сидели сука, что сычи, пока утром их не сменят. Я полночи возле окна просидел, старые нос на улицу х#й показывали. Сидели в кафе этом #баном. Охраняли.
Короче начали мы с Колянычем пробивать почву. Типа тусуемся вокруг, разнюхиваем чо да как. Ну и познакомились типа с дедом одним. Охранником бл#. Вызвали его на покурить, ну и поспрашивали про принцип работы синхрофазотрона. Типа, как батя работается? На хлеб хватает? А ночью не холодно тебе тут. Домой жрать бегаешь? А дедок нам молвит. Служил я хлопцы в Египте во времена Союза и грыжа меня подза#бала, а ющенко #би его мать, сволочь фашистская, сдал нас америкосам. В общем, обыкновенный такой п#зданутый дед. Слегка занудный. Самое ценное, что мы унесли с Колянычем от хрыча, это то, что у него хроническая бессонница, служил он в десантуре и водку соответственно х#ярить вёдрами.
В час икс, то есть в три часа ночи, вышли мы натихаря с Колянычем из подъезда. Я нёс в канистре напалм, а Колян тащил спички. Деда решили оглушить. Потерпит, вояка тёртый. Наше здоровье важнее. За#бала эта беспокойная маячня под окнами окончательно. Обошли мы, значит кафе с заднего двора, и начали стучать в открытое окошко, откуда доносился храп богатырский. Дед видно решил бессонницу свою полечить гандон. Я раньше думал, что это в кафе компрессор включается какой #бучий, а теперь по звуку определил, что дед сука продолжал после закрытия кафе добивать психику близлежащих домов. Раскрыл все окна и дырынчит, что танк. Ещё и пердит периодически. И получается какофония п#здануца. Решили деда, если чо, не сильно тоже жалеть. Перерубим если надо по кумполу и в кусты подальше оттянем.
Короче давай мы его будить. Типа Михалыч вставай. Смена пришла. А деду хоть бы х#й. Спит сука на нас ноль внимания. Начали камнями кидать. Них#я. Железный сука дед. Да ещё шуметь сильно нельзя. Народ хоть и привыкший, но за шум может с этажа орудием припасённым отоварить или сцаками облить. Тут Колян не выдержал и как заорёт. «Тревога бл#ть, рота подъём!!!». Деду как раз, наверное, Египет его #баный снился. Как подорвется, в общем, сука и давай плеваться в окно мудак. Может, приснилось, что песка нахавался. Там кроме песка, наверное, и хавать нех#й было. Верблюд #баный. Коляну сморчок прямо в глаз воткнулся. Я еле от жирного такого сифача увернулся.
- Ты х#й старый. – Обиделся Коляныч прям через окно. – Нас хозяин прислал, чтоб подменили тебя. Хорош тут шнифтами дыбать. П#здуй давай на хазу.
Дед выперся спросонья во двор и с недоверием уставился на нас.
- А чё сынки за ситуёвина?
- Ты чо такой зашухерованный. Звякало завали и шлифуй до хазы фраер. - Распорядился Коляныч.
Как Колян оказался в лежачем положении, я не пойму до сих пор. Вроде дед пальцами по горлу его полоснул, точно сказать не могу, темно было. Последнее, что я помню крепкие мозолистые руки у меня на затылке, да приближающееся колено старого хрыча. «Крепкий старичок попался. Десант х#ле» - успела мелькнуть мысль до стыковки дедовского железного колена с моей бестолковой головой.
Очнулся я привязанный десантным мужицким узлом к стулу, как на допросе в каком концлагере. Рядом в таком же положении скучал Колян. Я поднял жужжащую голову вверх и ох#ел. Вместо одного #банутого деда передо мной торчало целых два. Я начал трусить головой. Видение не пропало.
- Один очухался. – Донеслось со стороны дедов.
- Щас заговорит. – Вторило оттуда же.
Ко мне подошли и схватили за челюсть.
- На кого ж ты работаешь сынок?
Я с трудом взглянул на своего мучителя.
- На Адольфа Виссарионыча. П#зда тебе фашист. – Зачем-то соврал я.
Последовал удар в дых. Воздух перестал наполнять мои лёгкие.
- П#дарасы. – Успел я выразить протест. – Я сейчас милицию вызову.
Теперь досталось почкам. Мне показали мою канистру.
- А это чего за штука сынок? – Спросил меня один из дедов.
- Канистра бл#ть.
- Это мы поняли. – Подгавкивал другой. – Зачем ты её припёр сюда?
- У этого машина стала. – Я кивнул на Коляна.
Очередной болезненный удар по организму.
- Я их давно приметил. - Начал пояснять дедок напарнику. – Лазят тут, высматривают чево-то, выспрашивают о режиме работы. Как думаешь на «Лилию» работают или на «Артемиду»?
Я с трудом вспомнил, что «Лилия» и «Артемида» такие же у#бищные кафе отравляющие людям жизнь, как это. Они типа конкурировали насчёт #бланов посещающих их. Я догадался, что они нас приняли за вражеских лазутчиков, а не за мирных жителей.
- Ладно. – Изрёк я. – Этот с «Артемиды», а я с «Лилии». Заказали вас п#дарасов. Вы всех клиентов отбили. Не будет вам старым мудакам жизни теперь спокойной.
Дедки начали п#дарастически хихикать.
- Слыш Егорыч, а давай их сейчас под пресс пустим, а потом как тех чурбанов в 68-м в песках похоронили.
- Да Михалыч. Времена были. – И полились ностальгические песни. Минут сорок они лили друг другу в уши слёзные речи. Про времена и нравы. Про светлое прошлое и тёмное будущее. Про пенсии и про молодежь. Я чего-то перетрухнул. Деды явно #банулись на 68-м.
- Отпустите нас мужики. – Отозвался слёзно я.
Дедки нахмурились.
- Да никто ж вас не держит, сынки…тока это. – Старые переглянулись и подошли к нам. Михалыч ослабил петлю и перевернул меня прямо со стулом. Затем снял с меня штаны. Я услышал сзади звук расстегивающегося ремня.
- Если ты старый педик хоть пальцем меня тронешь, похороню всю твою семью. – Тревожно предупредил я возможный ахтунг.
- Потерпи сынок раз нашкодничал. – Обнадёжил меня старый извращенец.
Х#як!!!
- Ааааааааа!!!! Бляяяяяяяяяять!!!! Больно!!!! – Заорал как ненормальный я. У деда ремень похоже весил килограммов двадцать. Мою сраку словно облили бензином и подожгли. Рядом раздался похожий звук.
- Ааааааааа!!!! Бляяяяя!!! За что вертухаи позорные? Чушканы косячные. За что душняк ломаете? Больно сукиии. – Распинался рядом Колян.
Деды продолжали ритмично х#ярить нас ремнями.
Коляныч докурил сигарету и щелчком х#йнул бычок в пространство. Я радостно взглянул на всходящее солнце.
- А ведь правда Колян, что на таких вот старичках всё сейчас и держится? Вот остановил нас этот пердун старый, а мы сгоряча могли и в тюрьму присесть надолго.
- Захезали мы с тобой Лёха путёвое дело. – Уныло сообщил мне сосед и почухивая зад зашел в подъезд. Я, совершая те же движения, двинулся следом.

Седьмой лесничий

 

[Qok]

Любовь до гроба

Проснулась Ольга как обычно, ближе к полудню. Лениво потянувшись, села на кровати, сунула ноги в тапочки. Прошла на кухню, включила чайник. За окном ярко светило солнце. Ольга выглянула на улицу. Охватило щемяще-радостное чувство. Чувство, что вскоре должно что-то произойти. В последнее время эти ощущения не покидали ее. Она вернулась в комнату, глянула на их супружеское ложе. Муж был на работе. Муж… Ольга поморщилась. Как же надоела ей супружеская жизнь! Хотя с мужем она не прогадала. Зарабатывает прилично, заботится, цветы-конфеты там всякие, как положено. Да и в постели хорош, но… Чего-то не хватало Ольге для полного счастья. И Ольга знала, чего. Чужого х#я. До смерти хотелось трахнуться с кем-то чужим. Ольга сладко потянулась Да ведь этот козел не даст. А тайно подъ#бнуться не так-то и просто, как кажется. Конечно, за время супружеской жизни Ольга раз десять #блась на стороне, но что это за жизнь?! С оглядкой, с опаской. А муж, если просечет, что к чему, живо разведется. Придется идти на работу. А работать не хотелось. Ну что за сволочизм такой?! В мечтах Ольга часто представляла себя с двумя, с тремя мужиками…
Нервно закурила сигарету, заходила по комнате. Ведь борются, борются женщины за свои права, но никак не получается довести дело до конца. Чтоб #блю отделить от семьи. Чтоб муж был обязан кормить и содержать жену, и не ущемлять ее сексуальные права. Вот тогда женщина действительно станет свободной и самостоятельной.
Ольга со злостью затушила сигарету. Ведь она еще так молода, можно столько мужиков поменять! А жизнь так жестока: или #бись с одним, и можешь валяться на диване; или с кем хочешь, но придется работать.
Прошла в комнату мужа, которую он гордо именовал кабинетом. Порылась в столе, в надежде найти какой-нибудь компромат – любовные записочки там, или гандоны. Было б что ему предъявить – тогда появится повод самой сходить налево. Но ничего – лишь бумаги по работе, да сверху них тетрадка. Открыла, почитала. Кошмар.
Как-то она зашла в кабинет к мужу. Сам он вышел за хлебом, оставив компьютер включенным. С экрана ей показывали средний палец. Чуть ниже мультяшный герой залихватски #бал мультяшную же телку. «Палажи на фсё х#й!», прочитала она. Это что, ее Петя читает?! Ольга побродила по сайту. Какие-то короткие гнусные рассказики с ужасными ошибками и матерщиной. И вот, судя по всему, у нее в руках рукопись такого же рассказика. Почерк корявый - записывал, наверное, второпях, на колене. Идиот, бл#ть. Она подняла глаза. На стене напротив висел плакат. Раммштайн. Шестеро немцев мрачно глядели на нее. Она ненавидела «Раммштайн», как впрочем, и все, что нравилось мужу. А плакат вообще выводил ее из себя. Особенно один из «Раммштайновцев», худой длинный очкарик. «Флаке» - было написано под ним. Всепонимающе глядел он на нее из-под очков, словно говорил: «Овца ты, нах#й, овца. Поверила поэтам, что женщина – это загадка? Развели они тебя. Поэты тоже люди, им тоже #бать хотелось, вот и придумывали комплименты… Х#ли в тебе загадочного, все твои пелоточьи мысли на роже у тебя написаны. Загадочный бездонный взгляд? Это пусть Петя так думает, он ведь тебя любит, а мы-то с тобой знаем, что загадочность и бездонность при внимательном беспристрастном рассмотрении оказываются обычной тупостью, так-то, сучка…хе-хе-хе…», - Флаке на плакате ехидно подмигнул. В голове у Ольги что-то щелкнуло, мысли увязли в какой-то каше. Она подскочила, рванула плакат со стены, сломав сразу четыре ногтя. Боли даже не почувствовала, прыгнула на него обеими ногами, принялась топтать с остервенением.
Ольга остановилась перевести дух, и тут услышала, как скребется ключ во входной двери. Что-то козел рано с работы, подумала Ольга. Плакат убрать времени не хватало. Ладно, потом что-нибудь придумает. Она вышла навстречу мужу. Тот протягивал ей букет роз.
- С праздником, любимая… - муж сиял.
«Сегодня ж день влюбленных», - вспомнила Ольга.
- Спасибо, котик, - она осторожно взяла букет.
- И еще, - муж полез в карман, достал коробочку, открыл. Золотые сережки.
- Ой, зая… - восхищенно прошептала Ольга. На сей раз поцелуй был долгим. Они переместились на кровать, на ходу снимая одежду. Ольга скинула халат – под ним ничего не было – и помогала Пете. И вот она откинулась на спину, запустив руки под подушку. Петя стоял перед ней на коленях со вставшим х#ем, жадно глядя на нее. Глаза Ольги блестели.
Она вытянула руки из-под подушки. Одной нежно взяла мужа за х#й, а второй, в которой была зажата опасная бритва, коротко и сильно полоснула возле самого корня. Петя взвыл, схватившись руками за пах. Дико вытаращился на жену, во взгляде было больше изумления, чем боли и страха. А та хохотала, запрокидывая голову и вздымая руки к потолку. В одной по-прежнему была бритва, а в другой она сжимала Петин х#й. Первый раз созерцание собственного х#я в руках жены не доставило ему удовольствия. Накатывала боль, глаза его мутнели. Кровью был залит весь диван.
Протянув руку, Петя вырвал у Ольги бритву. Порезал пальцы, но удержал, и хватил жену по белому оголенному горлу. Та выгнулась, хохот перешел в хрип. Завалилась набок. Петя выронил бритву, попытался прижать простынь к паху. Ослабевшие руки не слушались, и, скорчившись, он улегся рядом со все еще подергивающейся женой. Кровь их смешалась, и стали они одним целым…
А через час деловито жужжавшая под потолком муха уселась на глаз Ольги, все еще хранивший загадочное и бездонное выражение.

 

[Qok]

Кукла

Мальчег Витя бы абычьным песдюком восьми лет и таких ништяков от судьбы принимать не умел, по сему то, што произошло в этот необычный мартовский день, повергло его костлявую тушку во всесокрушающий ах#й и прострацию.

А дело было так.

Маленький Витя сидел в зале и задумчиво пинал х#и в ожидании мамки, так каг у нево севодня была днюха, и родительница была просто обязана купить ему робота-трансформера (он, ###, ваще ах#енский! там галава у нево крутица, и руки с ногаме, и ваще фсио можна аткрутить нах#й, есле пастарацца. А ищо он в пенгвина превращаицо, тока нах#й надо?)

Ну, вот, значит, сидит он, ждет - и тут - х#як! - званок в дверь. С низкава старта мальчонка срываецца к двери, непроизвольно поскальзываясь на, беспесды, алчной нижней губе.

- Кто тама? - Витя слехка пере#бался возле парога, и пазитив в его голосе проскальзывал х#евенько.

- Твой подарок, маленький проказник! - сладко пропел по ту сторону двери женцкий, но явно не мамин голос.

Наученный, до апсирания в левую штанину, брутальными децкими триллерами про семерых казлят и волка-педофила, мальчуган без излишних калибаний присел на ачько и задумалсо.

- Эу, ну чо там? Уснул, штоле? - негодовали за дверью. - Я, типа, это... кукла подарочная, открывай уже!

"Бахнах#й!" - в галаве Вити огненной фспышкой взъ#бал знакомы тэг - "Кукла!". Кукла и трансформир - вещи, канешна, разные как удар совочком па #блу и нежный пацылуй в лобешнег, но этих взрослых х#й победишь, нип#зды не шарят...

Витя молниеносно открыл все замки и запустил красивую тетю в свою скромную обитель.

- Привет, я - Лена. Меня тебе папа подарил на день рожденья. Щас я буду тебя девственности лишать! - радостно оскалилась тетенька и немножко ошарашенно добавила, - А х#ль ты такой мелкий-то, бл#ть?

- Хмм... - Витя отдал должное батиной прозорливости, каторый, щолкнув массивными ластаме ещо год назад, позаботился таки о будущем сына. - Нинада миня ничево лишать, у нас с мамкой и так нет них#я. Давай лудше падарак гони. Трансформир хде, бл#?

- Какой, фпесду, трансформир, пацан? Я, вапще-та, ибацца пришла? Чо, сафсем штоле тюк-тюк, нах#й? - Лена чота как-та вся ох#ела и потускнела физиономией.

- Ибацца, гаваришь? А как ето? - Витя, хоть и до оебенения хотел робота, но, услышав новое слово, ничего не смог с собой поделать - #бучая любознательность смешала все карты.

- Для этого и пришла. Пойдем... - Лена немножко отошла от шока и, схватив п#здюка за руку, почапала в спальню.

Там она стала медленно раздевацца. Витя стоял перед ней и явно был обрадован таким развитием событий, о чем свидетельствовал водопад слюней, разбивающийся аб ево модные сондалеки. Кагда на тетеньке остались тока трусики, пацан даже для приличия #бнулся в обморок и слехка помясотрясил в эпилептическом припадке.

- Какой нежный-то, #бать-ковырять... - сокрушалась проститутка и на#бывала незадачливого микро-#баку ладошкой па лецу.

Када малчег пришол в себя, Лена улеглась на кровать, и, указав наманикюренным пальчиком себе между ног, менторским тоном заявила:

- Это п#зда, сынок... - и как бы подтверждая неоспоримость аксиомы, по-отечески закивала башкой.

- Х#яссе... - только и выдавил Витя. Он, хоть и владел терминами "х#й", "п#зда" и "бл#ть" на уровне эквилибриста международного класса, но значения этих слов как-то неуловимо съ#бывались из его хваткого разума.

- Да, да, малышь, это - п#зда. А то, что так мило топорщица у тибя в шортиках - это х#й! У человеков принято сувать х#й в пезду и палучать от этого удовольствие. Понял?

- Неа... Раз это "п#зда", то у меня, по аналогии, должен быть "п#здец"... - Витя недоуменно таращился на ацтекский шалаш у себя ниже пуза, - А "х#й" - это када Колька просит у меня на велосипеде закатнуцца, а я ему: "Х#йтебе, скатина!". Ну, типа, синоним слова "фигушки". Так ведь? - растерянно добавил мальчуган. А х#ле? Не каждый день твое сознание "х#ем" переворачивают.

- Нет, не так. - улыбнулась Лена. - Ладно... Потом узнаешь. Давай лучше п#зду изучать? - и тетенька поманила Витю пальцем.

- Ага, изучать - это мы завсегда, это мы любители. А тем более п#зду! - заметно было, с каким благоговением мальчонка смакует новое слово.

Подобравшись, как партизан, поближе, Витя пару раз провел пальцем по п#зде, туда-сюда. "Дрынь-дрынь!" - весело захлюпали половые губы. "Ах#еть как прекольно!" - захихикал пацан и углубился в изучение. Вдруг в его голову на всей скорости въебался новый животрепещущий, как руки олкоголека, вопрос:

- Теть Лен? А аткуда дети беруцца?

- Как откуда? Из п#зды, канешна жэ!

- Из п#зды у аиста? Них#ясибе, спиктакыль... Это значит, аист летит такой даволный, а у нево рибенак из п#зды - х#як! - и в трубу к родителям?

- Какие нах#й аисты? Какие трубы, бл#ть?.. Ты же в муниципальном доме живешь! Хотя, тебя аист, скорее всего, ап крышу девятиэтажки у#бал предварительно, а уж потом родители подобрали... За#бал, делом занимайся! - эта затея уже начинала напрягать Лену.

Витя не стал вы#бываццо и вновь принялся лапать эксклюзивную пезду. Тут в поле его зрения стремительным бурундуком ворвался неопознанный свисающий объект - какой-то красненький марщинистый набалдашник в верхней части предмета исследований.

- А это чо за х#йня? - поинтересовался маленький беолог.

- Это, мальчег, клитор!

- За#бись ему тогда... - Витя оттянул маленькую мясистую поебень и резко отпустил. "Шлеп!" - и пазитивная х#йнюшка с влажным щелчком вернулась в исходную.

- Гыгыгы... Перестань, щекотно... - застонала тетенька и закатила гласки.

"Какие тут нах#й "щекотно" - тут, бл#ть, ах#енная иллюстрация силы упругости и эластичности. Ноучный эксперимент, панимаишь! А она - "щекотно". Фпесду тибя, дура необразованная." - падумал Витя и продолжил экзекуцию забавного клитора.

- Ну фсио! Хватит уже, я кончила... Давай, я тебе лучше отсосу! - Витя, было, засопротивлялся, но Лена чотким, отработанным движением сдернула с него шорты и ухватилась за маленький, но твердый х#ец.

- Ой, бл#дь... - мальчег подавился протестами и обмяк нах#й. - Ну, сосать так сосать. Чувииииссс, бл#дь! - Витя закатил глаза и доверился опыту Лениного насоса.

Када к горлу пацана подкатил недвусмысленный комок, а в яйцах што-та приятно замурлыкало, у Лены вдруг зазвонил мобильник. Выпустив почти сэякулировавший х#й изо рта, она подняла трубку и деловито поинтересовалась:

- Кто это?

Витю такой абломный паварот сюжета них#я не вдохновил, и, заметив руку Лены, неосмотрительно забытую на его х#ю, он осторожно взял ее за запястье и закончил дело автономно от предательницы.

- Влад, йа... Йа... Ну это... - на лице Лены появилась жуткая гримаса всепоражающего ах#евантоза, но Вите было до пезды - он расчотливо стрелялся спермой в голову дезертирши.

- Слыш, пацан, тебя как зовут? - Лена тщетно пыталась растормошить апкайфованного п#здюка, параллельно втирая сперму в макияж.

- А? Чо?... Витя, #####... Ммммм.... - мальчег без охоты отвлекался от расп#здатых сотрясаний туловища.

- Бл#дь! А квартира какая? - Лена явно была чем-то встревожена. Нуих#йсней.

- 23-я, за#бала уже... - чота Вите реско настоп#здила эта йобаная шмара, и он поспешил съ#баца от нее в повторный обморок - уж больно ах#енно он себя чувствовал, ога.

- Йобаныйврот... - проститутка по-армейски шухеровато натянула весь свой гардероб и быстро съ#балась. Над ее ухом яростно надрывался телефонный денамег: "Тупая п#зда! Куда тебя, бл#дину косорылую, занесло?! 32-я квартира! 32-яяя, сууука! Там пацану 16 исполнилось! Уууууу, дура, бл#дь... "

**********

Када Виктор очнулся от звонка в дверь, подарка уже не было. Мама впорхнула в квартиру, расцеловала свою кровиночьку и с торжественной противопехотной миной на ибле вручила сыну трансформер!

- Фпесду етава трансформера, мам. Мне куклу надо, каторую папка севодня подарил. Йа ее потерял. Купи новую, а? Ну купиии!

- Сыночка, какая кукла? Папа твой давно на небесах. С ангелами в жмурки играет. Ну что ты, маленький?... - у мамы аж слеза накатилась.

- Какие, нах#й, жмурчатые ангелы? Знаю я, што папка давно костлявой х#ем помахал. Дело в другом - он мне заранее куклу заказал. Тока я ее патирял чота. Купи новую?! Мы с ней #бацца будем! Х#й сосать!... Мне. - неуверенно добавил Витька.

- Х#й сосать?... #бацца?... Эээ... - мама, основательно подкошенная убийственным ах#ем, безвольно повалилась в кресло.

- Ну, да... Чо, не секешь штоле фишку? #баца - это, типа, када х#й в пезду суляють - чпак! чпык! чпок! - и патом из аистов детишки вываливаюца. Такая вот хирая схема, мамуль...

- Боже мой... - маму канкретна нахлобучило, и она только и делала, што тактично прикрывала рукой распахнувшийся в ужасе еблет.

- Ну тебя, мам. Пойду я... - Витя заебался просвещать мамулю и ушуршал в спальню.

В голове его истерично билась одна единственная мысль: "Фсио же эти взрослые нихуюшеньки не шарят в игрушках... Потерянное поколение."


© Сантехнег Иоганн

 

[Qok]

Мудак в белом халате или, как я бесплатно лечился

Случилась эта история в январе, года три или четыре назад. Я как раз в институт на зимнюю сессию с работы съ#бался и прожигал жизнь. Погода в ту зиму была х#ёвенькая: дожди, слякоть, бррр. Вот я и простудился немного, приболел в общем ОРЗ.
Дай ко думаю, схожу в поликлинику к айбалиту какому? Пускай пилюль хороших пропишет, банок может с горчичниками, кампресса спиртавово, витамин С – сальцэ, маслицэ, винцэ. Рвачам им виднее как амбулаторно оздоровить падонка.
И веть не ради закоса от работы в больничку побёг, говорю ж вам – на сессии я был, а учился по профилю в педагогическом институте, с работы меня отпустили, фсё по закону короче. Не ради больничного листа я туда ноги направил, а токмо ради поправки пошатнувшегося здоровья.
С утречка вместо того чтоб п#здавать на лекции по «методике преподавания русского языка» я отправился к товарищу одному по погонялу Упырь. Его как раз с завода уволили по собственному желанию в добравольно-принудительном порядке за систематическое пьянство.
Упырь этот по имени Вадег после репрессивного увольнения вёл довольно уединённый образ жизни, стал отшельником и соблюдал аскезу. А х#ли денек то уже не было, по два литра сорокаградусного пойла в сутки потреблять, мдя. Пил он теперь только когда в гости захаживали добрые люди, но их не так много, к сожалению, встречалось на его тернистом жизненном пути.
Ничтоже сумняшеся мы с Упырём быстренько замутились на полкоробки шишек и я ему сообщил:
- Вадег давай счас у тебя дунем и съездим в поликлинику к терапевту, а то у меня время по талону подходит.
- Забивай. – Сказал Упырь.
Накурились так неплохо, а на улице погода ####ец бл#тьнах#й - сыро, промозгло, каша какая-то под ногами из снега и кошачьего говна и мы такие идём. Куда идём – х#й знает.
- Вадег куда мы идём то? – Спросил я.
- В больничку вроде, талон у тебя к врачу. – Тягуче ответил Упырь и немного засмеялся.
- Нах#й. – Я остановился и стал разглядывать мутные в красных прожилках глаза Вадега. – У меня тоже глаза красные?
- А то.
Пёрло уже далеко не по децки. «Какая в п#зду поликлиника» подумал я. Между тем мы неожиданно для всей прогрессивной (да и регрессивной) общественности уже стояли на автобусной остановке.
- Пошли назад, я #бал в таком состоянии к врачу идти. – Я развернулся и двинул в обратном направлении.
С шутками и прибаутками добрели до Вадегова подъезда. Курнули исчо. Немного постояли и меня вдруг зажлобило на тему про#банного талона.
- Нет, надо ехать – пускай лечат суки. – Я был непоколебим и решителен как Мао входящий в бурные воды Амударьи.
- Поехали. – Не менее решительно поддержал меня Вадег. (он конечно далеко не Мао, далеко…).
Ну, чо вам сказать - в автобасе было вполне себе весело.
Приехали мы в палеклинику, я сразу рысью к кабинетику указанному на талоне, взвился на второй этаж как пионэр, уже хотел ворваца к лекарю, да х#й там – очередь #бать-капать.
Присели. Ждём, слушаем бабушкин п#здёшь (бапка какаята рядом чото гундосила про ЗОЖ, ЗОЖ то ЗОЖ сё, мне не надо рассказывать - я его с первого номера от корки до корки чту) не совсем по теме, но интересный (по накурке то, гыгы) яебу.
Дождался я, когда врач (мужик кстате, а врачи мужики цука поцонов личить нехочут. А токма тиоткам да покрасифше и памаложе каторым поют «раздевайтесь то-да-сё, снимите лифчег, напрягите диафрагму…» скаты. Ябл) бабку обследует и выпустит на волю и вошел, осторожно ступая, дабы не создавать помех стетоскопу в кабинет.
А меня прёт же, как сазана, глаза - водолаз позавидует, да и общее состояние можно охарактеризовать как «весёлое».
Поздаровкались, я только не раскланялся с эскулапом, да не облобызал медсестру в ланиты, а так я был воплощением вежливости и позитива.
- Присядь. – Бросил дохтур и углубился в изучение моего талона.
Прошло пару минут…
- Что беспокоит? – Вопрос доктора оторвал меня от занимательного чтения обложки медицинской карточки Семёновой Марии Петровны 1909 года рождения.
- Эээ…? – Сказал я и чуть не добавил «какова х#я!?», но вовремя отдуплился.
Врачило мудак явно меня спалил и начал ходить вокруг да около, задавать какие-то сафсем уж мудрые вопросы.
- На что жалуетесь?
Я жаловаться не привык, если чо поцоны, не такой я человек, но лепиле этому тряпошному немного пожалился – проявил слабину.
- Да вот кашель, насморк, - Говорю, - В горле першит. Мнеб полечицо, а больничный мне не нужен.
И для пущего эффекту зашелся в диком кашле (шучу, так кашлянул пару рас).
Он как услышал про то, что лист нетрудоспособности мне в х#й не впился, сразу поник весь, как лютик скукожился падло. Х#ле - баблецо абламываеца.
- Раздевайся, - Молвит рвач, а сам дело гражданки Семёновой от меня отодвигает.
Я разделся до пояса, доктар стал меня слушать, щекотно ужос, нервы то оголены все, но, да ладна – выдюжил и не заржал.
- Одевайся.
Я стал натягивать одежду, руки не владеют них#я. Жесть бл#, а врачек уселся за стол и смотрит так на меня душевно и будто чего-то ждёт. Оделся, стою, ищу глазами, что бы ещё почитать такого же интересного, как дело Марии Петровны 1909 года рождения.
- Всё нормально. – Говорит и глазками зырк-зырк.
Я аж вздрогнул от такой несправедливости, «цука бл# да #бать тебя клятвой Гиппократа за такие слова, а денег скатина ты у меня не получишь всё равно, ибо я их уже прокурил» думаю.
-А вслух культурно спрашиваю, улыбаясь сестре милосердия:
- Доктор, а может быть какие таблетки попить.
Так что этот пидор отмачил!
- Нет, не надо таблетки, говорит, и, подумав, добавляет. – Попей чай с малиной на ночь, можно чеснок, лук есть.
После этого я ах#ел во второй рас. А ах#евать по два раза в течение трёх минут я не привык, если уж совсем честно признаться. Да только х#ли с мудака взять?
- Спасибо вам большое. – Сказал и вышел вон.
Выхожу в калидор, и начинаю ржать, осознавая всю бедовость ситуации. Поцоны смех он тоже жизнь продлевает. Может этот лепила, смехотерапией в тот момент увлекся, и на мне решил испытать свой иезуитский метод профилактики ОРЗ?
Вот и ходи после этого к рвачам - ####ь их свитком с клятвой ихнего главного по погонялу Гиппакрад.

28.11.2008. В.Д.

 

[Qok]

Дерьмовая ситуация

Театр начинается с вешалки, а крупные неприятности – с Ершовой. Мелкие, впрочем, тоже начинаются с Ершовой, но кто их считает?
Всё началось в тот день, когда у меня закончился дома шампунь. Не тот, который Советский, а тот, что от перхоти. Перхоти, кстати, у меня нет. Прибеднятся не буду. А вот шампуни от перхоти люблю. Они ментоловые.
Так вот, шампунь от перхоти у меня закончился, и не от перхоти тоже. И даже собачий противоблошиный шампунь – и тот иссяк. А если б не иссяк – я б и им не побрезговала, ибо в этот знаковый день мне, после трёхнедельного отключения, включили горячую воду. Полдня я истово ликовала и провоцировала по телефону Ершову, которой воду обещали дать не раньше чем через неделю, на чёрную нечеловеческую зависть, а потом ликование иссякло как собачий шампунь.
Только женщина, десять лет имитирующая блондинистость, меня поймёт. Пергидрольную голову х#й наны отмоешь мылом или гелем для душа. Её непременно нужно мыть шампунем. Иначе, в процессе расчёсывания волос после мытья, ты рискуешь потерять половину растительности. А я вообще рисковать зря не люблю. Даже когда вся страна упоительно проёбывала в автоматах железные пятачки – я презирала этих одержимых, и в сомнительных развлечениях не участвовала. Да и пятачков мне было жалко, я их тогда копила.
Короче, шампунь был необходим мне как бутылка пива утром 1 января. О чём я с грустью сообщила в телефонную трубку Ершовой, моментально уняв её приступ чёрной зависти к моей горячей воде.
- Это п#здец, Юля. – Закончила я изливать посильно.
- А я щас в ухе почесала, а у меня накладной ноготь отклеился, и провалился мне в организм. – Невпопад посочувствовала мне Ершова, и закончила: - Встречаемся через пятнадцать минут у «Семейной выгоды».
«Семейная выгода» - это такой полезный магазин. В «Выгоде» есть очень много нужного и ненужного. И если ты идёшь туда купить туалетную бумагу – ты всё равно оставишь там сто баксов. Потому что:
А) Там продаётся бытовая химия по низким ценам, и придя туда за туалетной бумагой, ты дополнительно вспоминаешь что надо ещё купить «Туалетного утёнка» (а вот он, кстати), лак для волос (надо же, акция: «Купи два баллона, получи третий бесплатно»), и «Ух ты! Мега-####ись-какая-здоровенная пачка прокладок с надписью «Восемнадцать прокладок в подарок»
Б) Помимо бытовухи там продаётся куча всяких приблуд типа консервных ножей, керамических чашечек со знаками зодиака, салфетниц, и подставочек под чайные пакетики. В общем всё то, без чего ты, оказываецца, жить не можешь.
В) Пока ты стоишь в очереди к кассе, ты всегда покупаешь три зубных щётки с покемонами, резинку для волос, пузырёк с какими-то блёстками (нах#й ненужный, как и покемоны, но я блёстки всегда покупаю, если очередь длинная), и запасные кассеты к бритве «Венус», потому что некстати вспомнилось, что в трусах у тебя противотанковый ёж. А мерзопакостные хозяева магазина, как нарочно, развесили всё это говно возле касс.
Г) И самое главное, из-за чего стоит посетить этот магазин - там всегда можно что-то сп#здить. Ибо видеонаблюдения нет, а охранник в «Выгоде», как правило, дед-подагрик в бифолокальных диоптриях, или рахитичный юноша, сутками разглядывающий в казённое зеркало свои прыщи.
«Семейная выгода» находится в пяти минутах ходьбы от моего дома, и на первом этаже Юлькиного. Хорошо устроилась баба. Теперь у неё дома всегда есть неиссякаемый запас резинок для волос, пузырьков с блёстками, консервных ножей, и всего того, что можно сп#здить, не боясь огрести по горбу от прыщавого охранника.
- Привет, вшивая. – Уважительно поздоровалась со мной Ершова, стоя на пороге «Выгоды».
- Здравствуй, воровка тампаксов. – Громко ответила я на приветствие, отчего Юлька набычилась, а охранник чудо-магазина просканировал Ершову взглядом.
- А сказала б ты это на полтона ниже, - наклонилась к моему уху Юлька, - был бы у тебя щас бесплатный годовой запас шампуня. Но теперь у тебя будет бесплатный х#й на воротник.
С этими словами Ершова повернулась лицом ко входу в магазин, и тут случилось ЭТО.
Трудно сказать, что произошло в ту секунду. Я сразу и не поняла. Лишь по отчётливой вибрации, исходящей от Юльки, я догадалась, что что-то произошло.
- Лида, это ОН… - Враз посиневшими губами прошептала Юлька, и на них запузырилась слюна.
- Кто? – Я пыталась понять, куда смотрят Юлькины глаза, но они смотрели в разные стороны, что усложняло мою задачу. – Вова-Невопрос?
Вове-Невопросу Юлька уже год торчала пятьсот баксов, и отдавать их не собиралась, несмотря на то, что ей неоднократно передавали Вовины пожелания: «Встретить бы эту убогую – и жопу ей порвать».
- Нет… - Стучала зубами Юлька. – Вот ОН! – И она страшным Виевским жестом указала на охраника магазина. – Ты посмотри, как он похож на Рики Мартина!
Я посмотрела. На мой дилетанский взгляд, я гораздо больше похожа на Рики Мартина, чем указанный Юлией охранник. Он, скорее, был похож на Дроботенко. Но Юля продолжала вибрировать, и тащила меня в магазин.
- Слушай… - Ершова, не глядя, сметала с полок всё подряд: пачку памперсов для взрослых, освежитель для туалета, резиновую шапочку для душа и бальзам Дикуля от артрита. – Ты веришь в любовь с первого взгляда?
- Ты #бнулась, Юля. – Я вырвала из Юлькиных непослушных рук керамическую негритянку с одной сиськой. – Так не бывает. В кого ты влюбилась? Вот в эту сироту вокзальную?
- Что?! – Ершова выдрала у меня негритянку-ампутантку. Её глаза метали молнии и бомбы. – Он похож на Рики Мартина, и мою детскую мечту одновременно! Он ох#ителен!
- Даже я в детстве не так голодала. – Злость на Юльку сразу испарилась. – Хотя у меня папа алкоголик. Ну, чо трясёшься? Иди, познакомься.
- Лида, - Юлька нащупала на полке лампу-ночник в виде безносого колобка-сифилитика, и положила её в корзинку. – Я не могу. Вот, хошь верь – хошь нет – не могу. Ноги как ватные… Может, ты подойдёшь? Только, умоляю, не позорь меня. Давай так: щас мы выйдем отсюда, я покурю на улице, а ты задержись тут, типа чота забыла купить, и подойди к нему.. Ну и… Бл#ть, сама придумай, чо ему сказать. Твоя цель – всучить ему мой номер телефона. Если он позвонит, с меня… - Ершова беспомощно огляделась по сторонам, заглянула в свою корзинку, и вздрогнула: - С меня вот этот колобок, и вот этот прекрасный бальзам от артрита.
Конечно же, бальзам решил. Так бы я х#й ввязалась в эту авантюру.
- ####уй курить. – Я подтолкнула Юльку к кассе, а сама начала наворачивать круги по магазину, одним глазом выбирая шампунь от перхоти и блох, а вторым следя за предметом Ершовской страсти. И у меня это даже получилось. Захватив на кассе ещё три зубных щётки с покемонами, пузырёк с блёстками и резинку для волос, и забыв сп#здить кассеты для бритвы, я оплатила покупки, и уверенно подошла к охраннику.
- Витя? – Сурово кивнула я на его бейджик.
- Паша… - Испугалось воплощение Ершовского временного (я надеялась) слабоумия.
- А почему написано Витя? – Я выпучила грудь, и честно отрабатывала артритную мазь.
- Он болеет, а я за него… - Рики Мартин для слепых был окончательно сломлен. – Зачем я вам?
Он посмотрел на меня глазами изнасилованного толпой армян эмо-боя, и на меня одновременно накатила тошнота и чувство жалости к Юльке.
- Слушай меня, Витя… - Я грохнула на пол корзинку с шампунями, и наклонилась к Юлькиному принцу.
- Я Паша… - Задушенно пискнул Витя, и потупил взор.
- У тебя мобила есть, Паша?
Двойник Дроботенко нервно похлопал себя по груди, по ногам, попал ненароком по яйцам, огорчился, но телефон мне протянул.
- Возьмите…
Блин, а я-то, дура, резиночки для волос п#зжу. Да мне с моим талантом можно мобилы у лохов отжимать!
Я сурово внесла в его записную книжку Юлькин номер, и показала ему:
- Вот по этому номеру позвонишь через полчаса. Спросишь Юлю. Дальше следуй инструкциям. Всё понял, Витя?
- Паша… - С надрывом крикнул охранник, а я заволновалась. На нас уже странно смотрели кассирши. – Я позвоню!
- Вот и хорошо. – Я выдохнула, и моя грудь впучилась обратно в рёбра. – И ты тоже хороший, Витя.
Переложив свои покупки в фирменный бесплатный пакет, и попутно сп#здив их ещё штук двадцать, я вышла на улицу, и подошла к лихорадочно жующей незажжённую сигарету Юльке.
- Гони сифилитика и суспензию. Дело в шляпе.
Ершова вздрогнула, и подняла на меня глаза:
- Когда?!
- Через полчаса. Жди, галоша старая. Позвонит обязательно.
Юлька затряслась, а я выудила из её пакета лампу и бальзам Дикуля, и лёгкой походкой отправилась навстречу своему щастью. К горячей воде, чистой башке, и к джакузи для нищих.
***