Фтыкателям! Чтивы и крео

[Qok]

Телефон, который я предусмотрительно не взяла с собой в ванную, разрывался на все лады уже полчаса. Судя по мелодиям, Юлька вначале звонила (телефон говорил аденоидным голосом «Здравствуй дорогой друг. Пойдём бухать?»), а потом слала смс-ки.
Я же решила дожидаться звонка в дверь. Тем более, что он не заставит себя долго ждать.
И дождалась. И даже успела намотать на себя полотенце, и открыть входную дверь.
- Собирайся! – Юлькины глаза горели нехорошим огнём. – Быстро, я сказала! Он позвонил! Ты понимаешь? Паша позвонил! Его Пашей зовут, представляешь? Павлик… Павлушка… Пашунечка… Ох#ительное имя! Чо стоишь? Башку суши! Он нас в гости пригласил. Потому что скромный. Не хотел, чтобы я подумала, будто он хочет мной воспользоваться бессовестно. А галантно сказал: «Приходите, Юлия, с подругой своей». Вот так именно и сказал. На «вы»! Юлией называл! Только попробуй при Пашунечке назвать меня Ершепатологом!
Я молча вытирала полотенцем жопу, и с тоской смотрела в никуда. За все семнадцать лет, что я знаю Юльку, ТАК у неё колпак снесло впервые. И кажется, я точно знала, почему Пашунечка побоялся приглашать Ершову тет-а-тет. Он просто ссал, щщщенок. Хотя, за что его винить? Я б сама на его месте…
Через три часа мы с Юлькой стояли у Пашиной двери. Я ковырялась в носу и зевала, а Юлька нервничала:
- Слушай, чота у меня живот разболелся – сил нет. От нервов что ли? У тебя с собой вечно в сумке вся аптека – дай чонить сожрать.
- Успокоительное? – Я открыла сумку.
- Оп#здинительное, бл#ть! – Юлька покраснела. – Поносоостанавливающее!
- А нету. – Я захлопнула сумку. – Ты вчера последнее сожрала, фабрика жидкого говна. И перестань трястить – смотреть тошно. Звони уже.
Ершова побледнела, быстро перекрестилась, и вдавила кнопку звонка.
«А кука-ра-ча, а кука-ра-ча, а ля-ля-ля-ля-ля-ля!» - послышалось за закрытой дверью, и у меня тоже вдруг заболел живот.
Щёлкнул замок, и на пороге возник Пашунечка, которому, судя по цвету его лица, тоже требовалось поносоостанавливающее.
- Юлия? – Слабо похожий на Рики Мартина Юлькин принц попятился.
- Да-а-а-а, это йа-а-а-а… - Провыла Ершова, и семенящими шажками рванула в жилище своего возлюбленного, где затравленно начала открывать все двери подряд, пока не скрылась за нужной.
- А это я, Витя. – Я вздохнула, и потрепала полуобморочную тушку по щеке. – Пойдём, самовар вздуем, родимый.
Самовар мы вздувать даже не начали, как у меня в сумке раздался голос: «Здравствуй, дорогой друг. Пойдём бухать?»
- Меня вызывает Таймыр. – Веско доложила я Паше, и вышла в прихожую.
- Чего тебе? – Рявкнула я в трубку, одновременно дёргая ручку на двери в туалет.
- Воды-ы-ы-ы… - Стереозвуком в оба уха ворвался Ершовский стон.
- Какой, бл#ть, тебе воды, у#бище поносное? – Я слегка занервничала. – Ты в сортире сидишь, квазимода! Хоть упейся там из бачка! Хоть жопу мой! Хоть ныряй бомбочкой! Долго я буду с твоим гуманоидом тут сидеть? Я его боюсь, у него глаз дёргается, и вилы на кухне стоят, прям возле холодильника.
Раздался щелчок, и дверь туалета приоткрылась. Я расценила это как предложение войти, и вошла.
И очень зря.
- У Паши воды нет! – Простонала с унитаза Ершова, и заплакала. По-настоящему.
Мне стало не по себе. Присев на корточки, я схватила Юлькины ладони, и начала их гладить, приговаривая:
- А мы ему купим водичку, Юль. Купим пять литров, и он попьёт. Он не умрёт, ты не переживай. Я щас сама…
- Дура, бл#ть! – Юлька выдернула из моих рук свои ладони, и трагически воздела их к небу. – У него воды в доме нет! Вообще! В кране нет, в трубах нет, и в бачке унитазном, соответственно, тоже нет, я проверила! Но поздно. Ничего уже не исправить.
С этими словами Ершова вновь завыла как оборотень.
- Ты насрала? – Я начала издалека.
- Нет! – На ультразвуке взвизгнула Юлька. – Я не насрала! Я навалила мамаев курган! Я, бл#ть, сижу на его вершине! Что делать-то будем, а?! Как мы кал утопим?
Честно сказать, я дохуя раз в своей жизни попадала в дерьмовые ситуации. В дерьмовые и идиотские. Но это ведь было до сегодняшнего дня. И теперь я точно могу сказать: у меня никогда не было дерьмовых и идиотских ситуация. Не было. Пока я не вошла в этот сортир. Дерьмовее ситуацию представить трудно. Но делать что-то было нужно. И срочно. Потому что у Юльки истерика, а у Паши-гуманоида вилы на кухне, нехороший взгляд, и нет воды.
Я поднялась с корточек, и твёрдо сказала:
- Короче, я пойду за водой, а ты пока закидывай свой курган салфетками. Иначе мы его не потопим. Я-то знаю.
Юлька смотрела на меня как на Вову Невопроса. Затравленно, и с ужасом. Я похлопала её по спине:
- Всё будет хорошо. Ведь я с тобой.
И я даже криво улыбнулась. Почти позитивно. После чего покинула туалет.
Юлькин Рики Мартин со взглядом Чикатилы, сидел на кухне, крепко прижав к себе вилы, отчего я не решилась подойти к нему близко, и крикнула из прихожей:
- Что-то жажда меня одолела, Витя! Дурно мне что-то. И Юлии тоже подурнело малость. Нервы, духота, чувства – сам понимаешь. Не найдётся ли у тебя стаканчика водицы? Литров пять-десять?
- Пепси есть. – Паша не отпускал вилы, и пугал меня ещё больше чем Юлька. – И пиво Очаковское. Поллитра осталось ещё.
- А как же ты срёшь, Витенька? – Действовать надо было решительно. Юлькины стоны из туалета доносились всё сильнее и сильнее.
- К соседям хожу. – Рики Мартин поднял вилы, и постучал ими в потолок: - У нас по всему стояку воду перекрыли, уж три дня как. У соседей снизу трубу прорвало.
- За#бись. – Я широко улыбнулась. – Дело крепко пахло говном. Причём, в прямом смысле. – Пепси я не пью, а у Юлии с пива отрыжка. Нам бы водицы обычной. И поболе. Сгоняй-ка в магазин, Витёк. А мы тут с Юлей пока закуску постругаем. Ну, что стоишь? Бери свои вилы – и п#здуй, за оградой дёргай х#й, как говорится.
Паша кивнул, бережно прислонил вилы к холодильнику, и вышел из квартиры, закрыв нас с Юлькой с обратной стороны на ключ. А ведь я была уверена, что он неизлечим. Приятно иногда ошибаться в лучшую сторону.
- Ну что? – Высунулось в прихожую заплаканное Юлькино лицо. – Я всё закидала. Когда топить будем?
- Через пять минут. Расслабься, и постарайся больше не срать.
- Мне кажется, я больше никогда уже срать не буду… - Юлька всхлипнула, и снова скрылась в своём убежище.
Через пять минут я постучалась к Юльке, и принесла ей щастье.
- Держи. – Я бухнула на пол пятилитровую канистру «Святого источника», а Юлька отшатнулась.
- Бл#ть, неудобно-то как… Святой водой говно смывать.
Я устало присела на край ванны, и достала из кармана сигареты.
- Слушай, ты или туда, или сюда. Или мы смываем говно «Святым источником», или я ухожу домой, а ты объясняй своему Вите, почему ты навсегда остаёшься жить в его сортире.

 

[Qok]

Ершова секунду боролась сама с собой, а потом с усилием подняла канистру над унитазом.
- Куда-а-а?! – Я вырвала у Юльки тару с водой. – Он второй раз в магазин не пойдёт, он нас вилами подхуячит! С умом воду трать, дура. Давай, я буду лить, а ты ёршиком помогай.
Последующие пять минут мы с Юлькой совместными усилиями топили кал.
Кал не топился. Более того, кал начал вонять. А на что стал похож унитазный ёршик – я даже рассказывать не буду.
Стук в дверь заставил нас с Юлькой вздрогнуть.
- Юлия, а вы там уже попили? – Раздался голос за дверью.
- В любой другой ситуации я бы сейчас ржала как #банутая. – Тихо прошептала Юлька, и зачавкала в толчке ёршиком как толкушкой для картошки. – Но кажется, у меня щас будет истерика.
- Не будет. – Я подлила в Юлькино пюре святой воды, и крикнула:
- Допиваем уже третий литр! Скоро выйдем!
За дверью что-то заскрипело. Видимо, Пашины мозги. Скрип был слышен минуты полторы, а потом снова раздался голос. На этот раз вкрадчивый:
- А вы там точно воду пьёте?
- Нет, мы подмываемся! – Юлька воткнула ёршик в унитаз, и выпрямилась. В выражении её лица угадывалась решимость. – Ты же хочешь #баться, Павлик?
Я мысленно перекрестилась. Одной проблемой меньше, Юлькино слабоумие чудесным образом самоисцелилось.
- А вы сами хотите? – Последовал еврейский ответ из-за двери.
- Мы-то? – Юлька кивнула мне головой, давая знак, чтобы я снова подлила в пюре водицы. – Мы, Паша, тут уже полчаса #бёмся, ты не представляешь как. Я три раза кончила, а Лидка раз пять, не меньше.
Я посмотрела на Юльку с благодарностью, и снова начала лить воду.
За дверью снова послышался скрип мозгов, потом сопение, и, наконец, звук расстёгиваемой молнии…
Мы с Ершовой переглянулись.
- Бл#ть… - Тихо сказала Юлька, и села на край ванны.
- Сука, он щас дрочить будет… - Внезапно во мне открылся дар предвидения.
- Эй, девчонки? Чё молчите? Кто щас кончает? – В голосе Паши послышалось нетерпение. Юлька растерянно посмотрела на меня.
- Ершова, у него вилы… Вот такущие, бл#ть.
- Тогда начинай. – Юлька снова яростно заработала ёршиком, а я заголосила:
- Да, зайка, ещё! Давай, малыш, не останавливайся! Соси сосок!
- Если он щас ответит «Соси хуёк – у нас глазок» - все наши труды пойдут прахом. Я снова обосрусь. – Юлька заглянула в унитаз, и подала мне знак подлить воды.
- Киску! Киску лижите! – Исступлённо орали за дверью, и чем-то чавкали.
- Чо смотришь? – Я исподлобья глянула на хмурую Юльку. - Лижи давай.
- Какая у тебя киска, Лида! – Заорала Юлька, затрамбовывая своё пюре в унитазную трубу. – Как она свежа! Как нежна! Как лыса! Кончи мне в рот, маленькая сучка!
- Кончаю-ю-ю-ю! – Заорала я, и одним махом опрокинула всю оставшуюся воду в унитаз.
- Я тоже кончила. – Юлька заглянула в толчок, и покачала головой. – Штирлиц, вы провалились. Кал не утонул.
- Оу-у-уа-а-а-а-а-ы-ы-ы-ы, мама-а-а-а-а!!!! – Послышалось из-за двери, и Юлька бросила на пол ёршик.
- Дёргаем отсюда, Лида. Дёргаем, пока он не отошёл. На счёт «Три». Раз… Два… Три!
Юлька резко толкнула вперёд дверь, и выскочила первой, наступив на скорчившегося у туалетной двери Павлика. За ней рванула я, краем глаза отметив, что выход из квартиры находится гораздо ближе, чем вилы.
- Ы-ы-ы-ы-ы! – Снова взвыл бывший Юлин возлюбленный. А вот нех#й дрочить под дверью, которая открывается наружу.
На улице, пробежав метров сто от Пашиного дома на крейсерской скорости, мы с Ершовой притормозили у детской площадки, и бухнулись на лавочку рядом с пожилой женщиной с вязанием в руках.
- Это п#здец. – Первой заговорила Юлька.
Это п#здец. – Согласилась я, и замученно посмотрела на пожилую женщину с вязанием.
- Бабушка, тут какашками пахнет! – К женщине подбежал ребёнок лет шести, и они оба подозрительно посмотрели на нас с Ершовой.
- Ой, идите в п#зду, тётенька, и без вас х#ёво… - Юлька шумно выдохнула, и полезла за сигаретами.
- И мне дай. – Я протянула руку к Юлькиной пачке.
Минуту мы сидели молча, и курили.
- Лида. – Ершова бросила окурок на землю, и наступила на него каблуком. – Я хочу принести тебе клятву. Прямо сейчас. Страшную клятву. – Юлька явно собиралась с духом.
- Валяй.
- Лида… - Юлька встала с лавочки, и прижала правую руку к сердцу: - Я больше никогда…
- Не буду срать? – Закончила я за Юльку, и тоже раздавила окурок.
- Да щас. Я больше никогда не пойду в «Семейную выгоду».
- И всё? – Я тоже поднчялась с лавочки, и отряхнула жопу.
- И нет. Ещё теперь я буду сама покупать поносоостанавливающее. Ты всегда можешь на меня рассчитывать, если что.
- Ну, когда мы в следующий раз пойдём в гости к Павлику…
- Заткнись. Дай мне молча пережить свой позор.
- Ах, Павлик… Павлушенька… Пашунечка…
- Заткнись!
- Что? Правда глаза колет? Кстати, я бесплатно кал топить не нанималась. Гони мне ту негритоску с одной сиськой.
- Разбежалась. У тебя мазь есть. И колобок. Бл#ть, правду говорят «Дай палец облизнуть – а тебе всю руку откусят»
- Негритосину!!!
- Да подавись ты, завтра принесу. Сволочь меркантильная…
… Две женские фигуры, оставив за собой тонкий шлейф духов, сигаретного дыма, и чего-то очень знакомого каждому, растворились в вечерних сумерках

Мама Стифлера

 

[BlackElf]

Мама Стифлера всегда зачотно жжот

 

[Qok]

За что и любима читателями (фтыкателями)! :good:

 

[Qok]

Было дело

Автор: Мама Стифлера

- Ирка, милая, любимая… - Я ныла в телефонную трубку как профессиональный нищий. – Ирка, не будь ты скотиной, возьми меня!
- Х#й тебе. – В шестой раз ответила Ирка, но по её голосу я поняла, что ещё щущуть – и она сломается. – Я тебя с первого класса знаю. Свинью такую. Ты мне всю дачу загадишь.
- Не загажу! – Я истово перекрестилась, и сообщила об этом Ирке: - Вот те крест на пузе. Ира, я перекрестилась, если чо.
- Ничего святого в тебе нет. – С горечью сказала Ирка, и процедила сквозь зубы: – Завтра в девять утра чтоб была на Выхино, у автовокзала. Вовке своему скажи, чтобы он какие-нибудь шмотки взял, переодеться. Будет мне яблоню выкорчёвывать, пользы ради.
Я положила трубку, и завопила:
- Вованище, мы едем!
Муж, стоящий у меня за спиной, даже не вздрогнул. Только нашёл глазами бумажную икону с Николаем Чудотворцем, мученически на неё уставился, и прошептал:
- Есть Бог на свете…
Те, кто начал свою супружескую жизнь в квартире с прилагающимися к ней родителями – меня поймут. С родителями жить трудно. Даже если это твои собственные родители. На третьем году семейной жизни я крепко сторчалась на валерьянке, а Вовка стал испытывать проблемы с потенцией. Половая жизнь нашей ячейки общества неумолимо угасала, и впереди маячила перспектива развода и дележа имущества, состоящего из телевизора и холодильника с магнитиком в виде жопы.
Иначе и быть не могло. Вовкину потенцию сильно повредила моя мама, каждую ночь входящая в нашу спальню со словами «Одурели что ли – трахаться на ночь глядя? Отцу завтра в шесть вставать, а они пыхтят на весь дом!», и имеющая нездоровую привычку хвалиться своим подругам Вовкиными яйцами: «А какие яйца у моего зятя! Он вчера сидит на кухне в трусах, картошку чистит. Ноги раздвинул – а из трусов такой царь-колокол вывалился – я ох#ела. Повезло моей дочушке, повезло»
Мои попытки поговорить с родительницей «по душам» дали прямо противоположный результат. Теперь мама каждую ночь входила к нам в спальню, где-то в промежутке между петтингом и минетом, и громко докладывала: «Завтра суббота. Папе на работу не надо – можете трахаться». А подругам своим стала рассказывать, что у Вовки, как оказалось, яйца очень мелкие, а большими они ей вначале показались, потому что у неё очки на плюс шесть. И дочушке её не повезло.
С Вовкиными родителями мне жилось бы намного хуже, потому что папа у него полковник в отставке, и наше первое с ним знакомство началось и закончилось тем, что папа посмотрел на меня как Собчак на Катю Гордон, и отчеканил: «Такое жидкое говно нам весь генофонд испортит. Ни рожи, ни кожи, ни сисек, ни писек. Наплодит тебе хомяков-рахитов и вот таких медуз беспозвоночных, а потом с первым попавшимся гомосеком свалит. А я твой зоопарк кормить не буду».
В общем, выбора не было, и после свадьбы мы с Вовкой стали жить у меня, получив в подарок от родителей набор кастрюль, и предупреждение: «Только попробуйте замок в дверь врезать. Мне внуки ещё не нужны»
Нам внуки тоже пока были не нужны, но #баться, в общем-то, хотелось. Вовке даже каждый день. Поначалу. Но, спустя два года, Вовке уже не хотелось ничего, кроме как отравиться. А мне постоянно хотелось валерьянки. Вначале мы пытались наладить половую жизнь в гостях у друзей, но друзья быстро догадались зачем мы к ним приходим, и два часа кряхтим в ванной, и перестали нас приглашать после того, как мы им сорвали раковину, и нечаянно забрызгали зеркало.
Оставалась только Ирка. Ирка, и Иркина дача. У Ирки мы в гостях не были ни разу, и общих знакомых, которые могли бы ей насплетничать про зеркало и раковину, у нас тоже не было. Тем не менее, Ирка никогда не приглашала меня в гости, памятуя о том, как четыре года назад она оставила мне ключи от своей квартиры, в которой жила голодная кошка, нуждающаяся в регулярном питании, а я за три дня Иркиного отсутствия затопила ей квартиру, сломала телевизор, разбила стекло в серванте, и потеряла кошку. Кошку мне Ирка не простила до сих пор, и мою просьбу взять меня и Вовку с собой на дачу - сразу восприняла в штыки. Но она ж меня с первого класса знает. Я ж без мыла в жопу влезу. Поэтому впереди нас с Вовкой ждали незабываемые выходные, полные секса, разврата и разнузданных оргий.
В Выхино наша супружеская пара была уже в восемь утра. На тот случай, если Ирка передумает, и захочет уехать без нас. Наши глаза лучились счастьем, карманы были туго набиты гандонами, и мы крепко держали друг друга за руки как два еврея перед входом в газовую камеру.
Ирка появилась у билетных касс в восемь сорок пять, что подтвердило мою догадку о её непорядочности.
- Что ж ты так, Калинина, а? – Я подскочила к Ирке со спины, и хотела укоризненно хлопнуть её по плечу, но одну мою руку мёртвой хваткой держал Вовка (подозреваю, что это была судорога щастья), а второй я придерживала свой карман с гандонами, чтобы они не выпали Ирке под ноги, и не спалили мои намерения. Поэтому я стукнула Ирку лбом по горбу.
- Вы тут со вчерашнего дня торчите? – Глаза Ирки пробежались по нашим измождённым лицам, и остановились на половинке чебурека, который Вовка грустно жевал без помощи рук. – Небось, и билеты уже купили?
Я выразительно постучала по своему набитому карману, а Ирка явно начала что-то подозревать.
- Наш автобус отходит в девять тридцать. Можете сходить поссать. До Рязани поедем без остановок. В автобусе семечки не грызть, на пол не блевать, и соплями на стекле слово «Х#й» не писать. – Ирка уставилась на меня немигающим взглядом, и я поняла, что она в деталях помнит ту школьную автобусную экскурсию в Ярославль. И наверняка не простила мне кошку.
В автобусе я демонстративно уступила место у окна Вовке, а сама уселась ближе к проходу, положив руки на колени так, чтобы Ирка их видела до самой Рязани. Но впечатления на Ирку это не произвело.
- Не вздумай блевать на пол. – Подруга протянула мне два пакета. – Вовке тоже дай. Наверняка он такой же блевун как и ты. Раз на тебе женился.
Так, с добрыми напутствиями и с двумя пакетами, мы отправились в путь. Путь был долгим, Рязань – это даже не Мытищи, заняться было нечем, и я всю дорогу развлекала себя тем, что нашёптывала Вовке в ухо всякие грязные и непристойные вещи, но перегнула палку, и Вовка дважды воспользовался пакетом. Это тоже меня немного развлекло, а Ирка по-учительски покачала головой, давая мне понять, что в моём муже она не ошиблась.
На дачу мы приехали к часу дня, и сразу поинтересовались где мы будем спать. Ирка покосилась на мой карман, сказала, что я озабоченное животное, и указала нам с Вовкой нашу комнату. В тот момент, когда я сняла трусы, оставшись в футболке и панамке, и вывалила на кровать все гандоны, дверь тихо скрипнула, приоткрылась, и в образовавшейся щели появился Иркин рот, который жалобно сказал:
- В этом посёлке живут сплошь научные работники из папиного института. Все люди очень уважаемые, все меня хорошо знают. Умоляю, ведите себя прилично. Вы уедете, а мне тут ещё жить. Пожалуйста…
В Иркином голосе была такая неземных масштабов грусть, что я непроизольно надела трусы обратно, скомкала в руках панамку, и запихнула под кровать гандоны.
- Бог терпел, и нам велел. – Философски высказался Вовка, и спросил у Иркиного рта: - Чо там с яблоней твоей надо делать?
- Выкопать и выбросить. – Грустно сказал рот. – Только у меня лопата сломалась. Вы переодевайтесь, а я пойду к соседу, лопату у него попрошу.
Рот исчез, дверь закрылась, я всхлипнула, Вовка мужественно пошевелил челюстью, и крепко меня обнял:
- Ничего, у нас ещё вся ночь впереди. Ночь, полная страсти, огня, и изысков. Чо ты там в авобусе говорила про жопу?
Я потупила взор, и промолчала.

 

[Qok]

Стемнело. За домом пылал костёр, на котором мы казнили Иркину засохшую смоковницу, мы с Вовкой пили пиво, а Ирка – молоко.
- Хорошо сидим… - Я сдула пену, вылезающую из моей бутылки. Прям на Вовку.
- Хорошо… - Ирка слизнула молочные усы, и посмотрела на часы. – Чёрт! Уже одиннадцать! Мне ж к Марии Николаевне надо!
- Кто такая? – Лениво поинтересовалась я, прижимаясь к Вовке, и пытаясь незаметно завладеть его второй бутылкой. – Научная работница-душегубка? Убийца лабораторных собачек и обезьянок? Чикатило с вялыми сиськами?
- Не надо так про Марию Николаевну! – Иркины губы задрожали. – Не надо! Это папина двоюродная сестра!
- А чо она тут делает? – Мне нравилось доводить порядочкую Ирку до инсульта. С первого класса нравилось. Наверное, поэтому меня Ирка и не любила. – Никак, папанька твой злоупотребил служебным положением, и выбил своей сестричке шесть соток в Рязани, обделив, возможно, какого-нибудь гения науки, лауреата Нобелевской премии, и обладателя Пальмовой ветви?
- Какая же ты, Лида… - С горечью облизала молочные усы Ирка, и покачала головой. – В тебе есть хоть что-то человеческое?
- Говно. – Прямолинейно ответила я. – И много. Так что тут делает Мария Николаевна?
- Живёт. – Отрезала Ирка. – Живёт и болеет. Я ей хожу давление мерять. И щас пойду.
Подруга порывисто встала, зачем-то осмотрелась по сторонам, нырнула в дом, вынырнула оттуда с тонометром подмышкой, и демонстративно ушла, хлопнув калиткой.
Наступила тишина. Где-то, непонятно где, тихо пердели сверчки, звенели комары, и казнилась Иркина яблоня. А нам с Вовкой было хорошо.
- Накажи меня, товарищ Фролов! – Я наклонилась к Вовкиному уху, и вцепилась в него зубами. – Я плохая колхозница, мои свиньи потравили твой урожай, и я шпионю на вьетнамскую разведку!
- Ах ты, вредительница! – Вовка задрожал. – Я исключу тебя из партии! Товарищескому суду тебя отдам на растерзание! Без трусов.
- А ещё я утаила от государства пять тонн сахарной свеклы, и продала колхозную корову в Америку! Накажи меня за это, председатель комсомольской ячейки!
- Щас накажу… - Трясся Вовка, сдирая с меня джинсы вместе с трусами, и опрокидывая на спину. – Я тебе покажу как государственное имущество проёбывать, проститутка революционная!
Под моей спиной хрустели ветки, и вкусно пахло, из чего я сделала вывод, что лежу я в кусте чёрной смородины, и Ирке весть о кончине её куста не добавит здоровья.
Хрустели ветки, и мои тазовые кости, уже сросшиеся в результате долгого отсутствия вагинальной пенетрации.
Хрустели кости, и Вовкины суставы.
Мы очень громко хрустели, иногда оглашая окрестности криками:
- Я буду наказывать тебя до тех пор, пока не вернёшь всё что сп#здила!
- Я не могу, Володя! Отпусти меня! Не мучай!
- Нет! Я буду тебя #бать, пока ты не сдохнешь! Ты должна быть наказана!
Всё это время я лежала на спине, зажмурив глаза, чтобы чего доброго не окосеть от того, что куст я давно сломала, и теперь бьюсь головой о бетонную плиту, которыми на Иркиной даче были обложены все грядки, чтоб земля не расползалась. Когда Вовка взвыл, и прекратил движения, я посчитала, что опасность косоглазия миновала, и открыла глаза.
И тут же получила дополнительный оргазм, от того, что увидела над собой усатое #блище незнакомого мужика. #блище смотрело на меня в упор, ловило ртом воздух, хваталось за сердце, и шептала что-то похожее на «лопата».
- Вова… - Простонала я, поднимая за волосы Вовкину голову от своей груди. – Вова… Там маньяк-извращенец… Я боюсь!
Вовка посмотрел на моё лицо, сгруппировался, ловко вскочил на ноги, умудрившись при этом не оставить во мне свой х#й навсегда, и принял какую-то боевую стойку. Глаза усатого #блища окинули взглядом Вовку, проследили за коротким полётом гандона, сползшего с Вовки, и упавшего #блищу на ногу, и оно снова простонало:
- Лопата…
- А… Вовка дружелюбно улыбнулся #блищу. – Ира у вас лопату брала? Щас-щас-щас, одну минутку. Не уходите никуда, я щас принесу.
- Вова, я с тобой! Я выбралась из кустов, натянула футболку почти до колен, и Квазимодой поковыляла за мужем. – Я с ним не останусь. Он на меня смотрит очень странно.
- Ещё б он не смотрел. – Вовка вытащил из земли лопату, и постучал ей по бетонной плите, отряхивая засохшую землю. – У него, поди, в последний раз баба была, как Олимпиада – в восьмидесятом году. А тут – нна тебе: сиськи-письки, и кино для взрослых в режиме реального времени. Эй, сосед! – Вовка отряхнул лопату, и обвёл участок глазами. – Лопату забирать будешь?
Усатое #блище исчезло.
- Чойта он? – Вовка кивнул на пустое место, где минуту назад ещё стояло еблище. – Дрочить побежал, что ли?
- А нам-то что? Пусть дедок перед смертью себя побалует. Надо будет потом к нему Ирку с тонометром отправить. А то как бы не помер с непривычки, гипертоник.
Ещё полчаса прошли в полном блаженстве. Я допивала Вовкино пиво, и болтала ногами, сидя на скамейке, Вовка ворошил в костре угли какой-то арматуриной, в воздухе витал запах щастья и жжёной резины, которую мы подобрали возле смородинового куста, и тоже казнили на костре.
Беда пришла внезапно. И выглядела она как усатое еблище с милиционером.
- Вот она, вот! – Кричало #блище, тыкая в меня пальцем, и с ненавистью глядя на Вовку, который замер с бутылкой пива в одной руке, а вторая зависла на полпути к его губам, с которых он собирался стереть пивную пену. – Вот она, девочка бедная, жертва грязного животного! Вы только посмотрите на него! Он же явно олигофрен! Эти глаза, этот тупой, жестокий взгляд, да у него пена изо рта идёт! – #блище обрушило на Вовку взгляд, полный ненависти.
- Разберёмся. – Осадил еблище милиционер, и подошёл ко мне. – Ну что, заявление писать будете?
- Я?! – Я ничего не понимала? – Я?! Я?!
- Немка, что ли? – #блище посмотрело на милиционера, и перевело: - Это она «Да» говорит. Три раза сказала.
- Какая нах#й немка?! – Ко мне вернулась речь, а Вовка вышел из ступора, и и вытер пену. – Вы #банулись тут все, что ли?! Да я сама щас этого гуманоида усатого засажу на всю катушку! Какого х#я вы вообще врываетесь на частную территорию? Чо за милиция? Покажите документы! А то знаю я, бл#ть, таких милиционеров!
- Где хозяйка дачи? – Вопрошал милиционер.
- Он её убил! Убил её, животное! – Верещало #блище.
- Идите все нах#й отсюда! – Орала я, размахивая руками, и напрочь забыв что на мне нет трусов.
- Где тут городской телефон? Я звоню в ноль один, в ноль два, и в ноль три. – Вовка адекватнее всех среагировал на ситуацию.
- Стоять! – Рявкнул милиционер, и достал из кобуры пистолет. – Документы свои, быстро!
- Какие… - Начал Вовка.
- Вова! – Истерично заорала я, и вцепилась ногтями в усатое #блище.
- Мать твою! – Заорало #блище.
- Всем стоять! – Крикнул милиционер, и выстрелил в воздух.
И в этот момент на участок вошла Ирка…
- Хорошо отдохнули, бл#ть… - Я сидела в пятичасовом утреннем автобусе, увозящим меня и Вовку обратно в Москву, и куталась в Вовкину куртку.
- Да брось. – Вовка грыз семечки, и незаметно сплёвывал шелуху на пол. – По-моему, смешно получилось. Ирку жалко только.
- Нихуя смешного не вижу. И Ирку мне не жалко. Предупреждать нужно было.
- Откуда ж Ирка знала, что этот мудвин сам за своей лопатой попрётся, а тут мы в кустах: «Я буду тебя #бать, пока ты не сдохнешь, ты должна быть наказана!» Кстати, соседа тоже жалко. Просто так сложились звёзды, гыгыгы. – Вовка заржал, и тут же поперхнулся семечкой.
Я с чувством ударила его по спине:
- Никогда в жизни больше в Рязань не поеду. Мне кажется, об этом ещё лет десять все говорить будут.
- Да брось. Порнуху любую возьми – там такое сплошь и рядом.
- Вова, я не смотрю порнуху, к тому же, такую грязную. Тьфу.
Полчаса мы ехали молча.
- Знаешь, - я нарушила молчание, - а я всё-таки до сих пор не пойму: зачем Ирке надо было говорить соседу, что к ней на дачу приехала подруга с братом? Муж с женой, заметь, законные муж с женой – это что, позор какой-то?
- Ты сильно на неё обиделась? – Вовка обнял меня за плечи, заправил мне за ухо прядь волос. – Всё равно помиритесь. Подумаешь, горе какое: сосед поцарапанный, Ирка с приступом астмы, и Марья Николаевна с инсультом. Не помер же никто. Помиритесь, зуб даю.
Я отвернулась к окну, ковырнула в носу, и начала писать на стекле слово «Х#й»

 

[Qok]

Анализы

Автор: Мама Стифлера

(Прим.автора: Креатив про *****, креатив был написан полтора года назад, слабонервным и воспитанным людям читать не рекомендуется)
С моей лучшей подругой Юлей мы забеременели одновременно.
По-моему даже в один день. С той разницей только, что осеменители у нас с ней были разные. Хотя я давно в этом сомневаюсь, глядя на то, как с каждым годом наши с ней дети становятся всё больше похожи на моего мужа. Пугающе похожи просто.
А тогда, одиннадцать лет назад, выйдя из кабинета районного гинеколога, с кучей бумажек в руках, мы с Юлькой впервые так близко столкнулись с понятием «совеццкая медицына».
Перво-наперво нам с Юлой предписывалось встать на учёт по беременности. А что это значит? А это значит, что нас ждал немыслимый п#здец, в сопровождении целой гаммы чувств, в кою окунулись мы с Юлией, подсчитывая количество бумажек в нашых руках, и прикидывая, успеем ли мы сдать все эти анализы до того, как родим.
Бумашка первая. Анализ мочи.
Анализ мочи предписывалось сдавать через день на протяжении всех девяти месяцев. Направления нам дали сразу на три месяца впирёд. С бумагой в стране больше дефицыта нету. Мы хотели посчитать, сколько же литров мочи нам с ней придёцца принести согласно выданным бумажкам, но на пятнадцатом литре сбились, и заплакали.
Бумашка вторая. Анализ крови.
Кровь надо было сдать: из пальца, из вены, на сахар, на билирубин, на ВИЧ, на сифилис, на гепатит, на группу крови, общий, х#ёпщий… В общем, дураку понятно: столько крови нету ни у меня, ни у Юльки. Снова заплакали.
Бумашка третья. Анализ крови на токсоплазмоз.
Вы знаете, чо это такое? Вот и я не знаю. А Юлька – тем более. А название жуткое. Так что Юлька, наказав мне до её возвращения посчитать бумажки с требованиями принести в лабораторию чемодан говна, снова вернулась в кабинет номер дваццать два, с целью уточнения термина «токсоплазмоз».
Я засела считать бумажки. В общей сложности, нам с Юлой нужно было принести минимум по килограмму говна, чтобы нас поставили на учёт. Всё просто: нет говна – нет учёта. Нет учёта – рожай в инфекционной больнице, рядом с полусгнившими сифилитиками. И причём, ещё за собственные бабки. Нету бабок – рожай дома, в ванной. По-модному. Посмотрев на даты на бумажках, я поняла, что этот килограмм надо принести сразу в один день, разделив его на три порции. В одной порции будут искать под микроскопом глистов, в другой – какие-то полезные витамины, а в третьей, по-моему, картошку. Юльки в тот момент рядом не было, поэтому я плакала уже одна.
А минут через пять вернулась красная Юлька.
- Они тут все #бнутые, Лида. – Сказала Юлька, и плюхнулась жопой на важные документы о бесперебойной поставке говна с витаминами. – Знаешь, кто такой этот токсоплазмос?
- Это фамилия врача?
- Хуже. Это вирус. Да-да. Страшный вирус. Если он у тебя есть – то ребёнок у тебя будет похож на Ваню-Рубля из пятого подьезда.
Я вздрогнула. Ванька-Рубль был безнадёжным олигофреном, и любил в свои двадцать пять лет гулять по весне в кружевном чепчике возле гаражей, пириадически облизывая гаражные стены, и подрачивая на покрышки от КАМАЗа. Родить точно такого же Ваню я не хотела. Вирус меня пугал. Вдруг он, вирус этот, уже у меня есть? Я запаниковала:
- А как он передаёцца, вирус-то? Я, Юль, если чо, только в гандоне #бусь.
Юлька посмотрела на меня, и назидательно ответила:
- Оно и видно. Именно поэтому ты тут щас и сидишь. Если я не ошибаюсь, гандоны иногда рвуцца? – Я покраснела, а Юлька добавила: - Но гандоны тут ваще не при чом. Вирус этот живёт в кошачьих ссаках и сраках. Ты часто имеешь дело с кошачьими ссаками, отвечай?
Смотрю я на Юлу, и понять не могу: то ли она, сука, так шутит неудачно, то ли врачи нас на#бать хотят, патамушта анализ этот ещё и платный. В общем, я и отвечаю:
- У меня нету ссак. Кошачьих ссак. Нету. У меня даже кота нету. У меня хомяк есть. Старый. Но он на меня никогда не ссал.
Выпалила я это, и начала нервно бумажки у Юльки из-под жопы выдирать.
- Нет, Лида. Хомяк – х#й с ним. Вирус только в кошачьем ссанье есть. А я врачихе этой щас и говорю: «А нах#я нам этот анализ, у нас и котов ссаных-то нету. У меня дома ваще скотины никакой, кроме бабки мужа – нету. И то, она пока, слава Богу, не ссыцца. Поэтому совершенно точно ни у миня, ни у Лидки этово вашего ссанова микроба нет...»
Юлька замолчала, и опустила глаза. А я не выдержала:
- И чо дальше? Чо она тебе ответила?
Юла всхлипнула, и достала из кармана ещё одну бумашку:
- Она сказала, што, возможно, у нас с тобой есть подруги, у которых есть коты, которые срут в лоток, и вполне возможно, что эти подруги заставляют нас в этом лотке бумашку менять… В общем, за мой нездоровый интерес к ссакам меня принудили сдать дополнительный анализ говна. Уже не помню для чего. Ну не суки?
И подруга заплакала. И я тоже. И какая-то совершенно посторонняя и незнакомая нам беременная тётка – тоже. А слезами горю, как известно, не поможешь…

 

[Qok]

На следующий день, в восемь утра, мы с Юлькой, гремя разнокалиберными баночками, пописдели в поликлинику.
Лаборатория для этих баночных анализов там находилась прямо у кабинета, где брали кровь. С одной стороны, это был плюс: потому что кровь из нас тоже хотели выкачать - так что не надо далеко ходить. Но присутствовал и минус: в очереди желающих сдать кровь сидели несколько очень неотразимо-красивых мужчин. И они смотрели на Юльку. И ещё – на меня. Смотрели с интересом. Животов у нас с ней ещё не было, но интерес мущщин был нам всё равно непонятен. Две ненакрашенные девки в ритузах, с полиэтиленовыми пакетами, внутри которых угадывались очертания баночек с чем-то невкусным – по-моему это ниразу не сексуально. Но, возможно, эти мущщины были дальними родственниками Вани-Рубля, только очень дальними, и очень на нево непохожими. И, чорт возьми, мы с Юлькой сразу почувствовали себя порнозвёздами района Отрадное. Минуты на две. Патамушта потом нам с ней пришла в голову гениальная мысль о том, што щас мы с ней должны на глазах этих красивых мужчин вытащить из пакета свою стеклотару с говном, и водрузить её прям им под нос. Патамушта эти мужчины однозначно имели отношение к Рублю, раз сели прям у каталки, куда больной глистами народ ставит свои анализы. Стало ужасно неудобно. Но делать было нечего. Раз принесла – надо отдать. Из-за Ваниной родни п#сдовать сюда с новыми банками второй раз не хотелось. Так что я, подмигнув самому красивому мужчине, беспалева достала свои баночки, и гордо шлёпнула их на стол. Юлька, в свою очередь, чуть ухмыльнувшысь, тоже достала свои склянки, и я ахуела: Юлькина тара была густо обклеена наклейками от жувачки «Бумер», и о содержимом баночек можно было только догадывацца. Хотя я и подозревала, что в них лежыт вовсе не «Рафаэлло». Я покосилась на Юльку, и та шепнула:
- Это ж бл#дство какое-то: на глазах пяти десятков людей своё говно сюда вываливать. Я ж люблю, чтобы всё было красиво и аккуратненько. Кстати, это я сама придумала. – Последняя фраза прозвучала гордо.
Теперь я покосилась на мужчин. Те сидели, и делали вид, что ничего не видели. И на нас с Юлькой уже даже не смотрели. Может, оно и к лучшему.
Тут я подняла голову, и увидела над каталкой с говном надпись: «Баночки с ссаками открывать, а баночки с говном – даже не думайте. Ибо это ах#еть какой косяк»
Согласно лозунгу, я отвинтила крышку с одной баночки, и оставила в покое вторую. Юлька последовала моему примеру, и мы с ней, с чувством выполненного долга, уселись рядом с мущщинами, и начали всячески шутить и смеяцца, пытаясь скрыть нелофкость, и привлечь к себе внимание.
Насчёт последнего пункта, как оказалось, можно было и не старацца. Ибо внимание нам было обеспечено с той минуты, как в коридор вышла большая бабища с волосатыми руками и могучей грудью, и, сразу выделив опытным глазом Юлькину весёлую стеклотару, заорала на пять этажей поликлиники:
- ЧЬЯ ЭТА БАНОЧКА?! ПОЧЕМУ, БЛ#, ЗАКРЫТА?! КТО, БЛ#ТЬ, ТУТ СЛЕПОЙ, И ЛОЗУНГОВ НЕ ЧИТАЕТ?!
Красивые мужчины интенсивно захихикали, а Юлька густо покраснела, и, не глядя на них, твёрдым шагом подошла к бабище, и смело откупорила свою банку.
Волосатая тётя тут же сунула в неё нос, изменилась в лице, покраснела, отпрянула в сторону, и завопила:
- У ВАС ЖЕ ТАМ КАЛ!!!!!!!
Красивые мужчины зарыдали, и начали сползать с казённой банкетки на линолеумный пол, и даже безнадёжно больные и глухие старушки, которые пришли сюда за порцией яду, чтоб скорее сдохнуть, затряслись, и закашлялись как рота туберкулёзников. Пятьдесят пар глаз смотрели на Юльку, до которой вдруг дошло, что ей уже всё равно нечего терять, и она заорала в ответ:
- Да! Да, бл#! Там лежит мой кал! Моё говно! Говнище, бл#! Я высрала ево сегодня утром, и сложыла, бл#ть, в банку! А что вы там хотели обнаружыть? Мармелад «Жевастик»?! Х#ле вы тут теперь орёте, в рот вам, бл#, кило пиченья!
Мужчины к тому моменту уже умерли, а старушки выздоровели.
- ЗАЧЕМ ВЫ ЗАКЛЕИЛИ БАНОЧКУ?! – Бесновалась могучая тётя, и трясла Юлькиным анализом над головой уже умершых Ваниных родственников, - Я #БУ, ЧОТАМ У ВАС ЛЕЖЫТ???!!!!
Юлька пыталась отнять у нервной женщины свой кал, и огрызалась:
- А вот хочу – и заклеиваю! Мой кал! Моя баночка! Что хочу – то с ними и делаю! Быстро забирайте у меня говно, пока я вам тут прям в каталку не насрала!
- Хамка! – взвизгнула тётя, и стукнула Юлькиной баночкой по столу, отчего у той отвалилось дно, и Юлькины старания скрыть свой кал от глаз посторонних закончились полным провалом. Трупы мужчин уже начали странно пахнуть. А старушки вообще пропали из очереди.
- Говноройка криворукая! – выплюнула Юлька, и быстро накрыла свой экскремент моим направлением на анализ крови.
- Вон отсюда! – визжала тётка, и уже схватилась за ручку каталки.
Второй части Марлезонского балета мы с Юлией ждать не стали, и поэтому быстро съ#блись из поликлиники, забыв взять в гардеробе свои куртки.
Через неделю Юлькино направление вернулось обратно в кабинет к нашему районному гинекологу, с пометкой: «Кал нужно сдавать в чистой прозрачной посуде. Пересдать»
Вот этого надругательства Юлька уже не вынесла, и мы с ней перевелись в другую поликлинику. Тоже районную, но настолько нищую, что у них даже микроскопа лишнего нету, чтоб витамины в говне поискать. И наш кал в этой поликлинике ***** никому не был нужен.
Как оказалось, у нас и токсоплазмоза не было, и дети родились непохожими на Ваню Рубля, а то, что они похожы на моего мужа – выяснилось только пять лет спустя, но это уже другая история.
А наша совеццкая медицына навсегда останецца самой ах#ительной медицыной в мире.
Зато я теперь точно знаю, что в говне есть витамины.

 

[Qok]

Парик

Автор: Мама Стифлера

Эта грустная история началась в тот незабываемый день, когда моя подруга Сёма, с помощью гидропирита и нашатырного спирта попыталась сделать меня блондинкой, и одновременно лишить волос, что ей в общем-то удалось. В те далёкие девяностые дешевле было стать после облысения панком, чем купить парик. Парики, конечно, в продаже имелись. Полный Черкизовский рынок париков. Сделанных из чьей-то сивой мотни, и уложенных в причёску «Немытая овца». Наощупь эти парики напоминали мёртвого ежа, да и выглядели примерно так же. Только непонятно почему стоили нормальных денег.

Нормальных денег у меня в шестнадцать лет не было. У меня и ненормальных-то не было. Родители меня обували-кормили, а на карман бабла не давали, справедливо полагая, что я на эти деньги начну покупать дешёвое пиво и папиросы. Вернее, мама об этом только догадывалась. А папа знал это точно. Так что пришлось мне пару лет ходить в рваных джинсах и в майке с Егором Летовым, и ждать пока отрастут волосы. Волосы – не х#й, отросли, конечно. Тут бы мне возрадоваться, и начать любить и беречь свои волосы, ан нет.
Волосы, может, и отросли, но на мозг это не повлияло. Поэтому как только волосы начали собираться в тощий крысиный хвост – я вновь решила стать блондинкой. И на это раз без Сёминой помощи. Сёма в доме – это плохая примета. А я суеверная.
Блондинкой я стала. В салоне красоты, под руками хорошего мастера, который сделал из меня мечту азербайджанца, и напомнил, чтобы через три недели я вновь пришла к нему на покраску отросших корней.
- Обязательно приду! – Заверила я мастера.
«А вот х#й я приду» - Подумала я через пять минут, расплачиваясь с администратором.
И не пришла. Потому что краситься я твёрдо решила бюджетно, дома, краской «Импрессия Плюс», в цвет «нордический блондин».
До того момента я не знала как выглядят нордические блондины, но после окраски своих волос я узнала каким цветом срут квакши. Нордическим блондином они срут. Серо-зелёно-поносным блондином. Результат меня не то, чтобы не удовлетворил… Совсем даже наоборот. Он меня вверг в пучину депрессии и суицида. И я, горестно и страшно завывая на весь дом, пугая маму-папу и старого волнистого попугая Сникерса, поползла звонить Сёме. Наплевав на суеверия.
Сёма прониклась моей проблемой, и уже через десять минут она раскладывала на моём столе мисочки, кисточки и тюбики. Мне было всё равно, что она со мной сделает. Цвет лягушачьего поноса, которым теперь отливал мой златокудрый волос, подавил мою волю и желание жить.
- Такое говно ничем не смоешь. – Успокаивала меня Сёма, взбивая в миске что-то очень похожее на нордического блондина. – Такое или налысо брить, или закрашивать в чёрный цвет. Ты что выбираешь.
- Мне пох#й. – Тихо ответила я, и всхлипнула. – Только не налысо.
- Тогда не смотри. – Сёма отвернула меня от зеркала.
Через час я стала цвета воронова крыла, если у ворон, конечно, бывают синие крылья с зелёным отливом. А ещё через два, при попытке расчесать волосы, они отвалились.
Вот и не верь после этого в приметы.
Порыдав ещё сутки, чем окончательно свела с ума старого Сникерса, я поехала на Черкизовский рынок за париком. За два года ассортимент париков не уменьшился, и даже цены на них стали на порядок ниже. Вот только выбор по-прежнему ограничивался моделями «Немытая овца» и «Гандон Эдита Пьеха». Я терзалась выбором часа два, пока ко мне подошло что-то маленькое и китайское, и не подёргало меня на куртку:
- Валёсики исесь? – Спросило маленькое и китайское, застенчиво поглаживая мой карман.
- Волосики ищу. – Подтвердила я, накрывая свой карман двумя руками. – Красивые волосики ищу. Не такие. – Я показала руками на свою голову. – И не такие. - Я обвела широким жестом половину Черкизовского рынка.
- Идём. – маленькое и китайское погладило мой второй карман, и потянуло меня за куртку. – Идём-идём.
И я пошла-пошла. Мимо развешанных на верёвке трусов-парашютов, мимо огромных сатиновых лифчиков непонятного цвета, способных сделать импотентом даже кролика, и мимо цветастых халатов, украденных, судя по всему, из дома престарелых. Зачем я шла – не знаю. Маленькое и китайское внушало гипнотическое доверие.
Мы долго пробирались между трусами, пока не очутились в каком-то туалете. Унитаза, правда, я не заметила, но воняло там изрядно. И не Шанелью.
«Тут меня и вы#бут щас» - промелькнула неоформившаяся мысль, и я сжала сфинктер.
- Валёсики! – Маленькое и китайское сунуло мне в руки рваный пакет, и потребовало: - Пицот тысь.
Пятьсот тыщ по тем временам равнялись половине зарплаты продавца бананов, коим я и являлась, и их было нестерпимо жалко. Но ещё жальче было маму, папу и Сникерса, которые уже поседели от моих горестных стонов, а Сникерс вообще перестал жрать и шевелиться. Ну и себя, конечно, тоже было жалко.
Я раскрыла пакет – и ахнула: парик стоил этих денег. Был он, конечно, искусственный, зато блондинистый, и длиной до талии.
- Зеркало есть? – Я завращала глазами и на губах моих выступила пена, а маленькое и китайское определённо догадалось, что продешевило.
- Ня. – Мне протянули зеркало, и я, напялив парик, нервно осмотрела себя со всех сторон.
Русалка. Богиня. Афродита нах#й. И всего-то за пятьсот тысяч!
- Беру! – Я вручила грустному маленькому и китайскому требуемую сумму, и на какой-то подозрительной реактивной тяге рванула домой.
- Вот точно такую х#йню мы в семнадцать лет с корешем пропили… - Сказал мой папа, открыв дверь, и мгновенно оценив мою обновку. – Пили неделю. Дорогая вещь.
- Не обольщайся. – Я тряхнула искуственной гривой, и вошла в квартиру. – Пятьсот тыщ на Черкизоне.
- Два дня пить можно. – Папа закрыл за мной дверь. – И это под хорошую закуску.
Тем же вечером я забила стрелку с мальчиком Серёжей с Северного бульвара, и заставила его пригласить меня к себе в гости. Серёжа долго мялся, врал мне что-то про родителей, которые не уехали на дачу, но что-то подсказывало мне, что Серёжа врал, спасая своё тело от поругания. Поругала я Серёжу месяц назад, один-единственный раз, и толком ничего не помнила. Надо было освежить память, и заодно показать ему как эффектно я буду смотреться с голой жопой, в обрамлении златых кудрей.
Но Серёжа, в отличии от меня, видимо, хорошо запомнил тот один-единственный раз, и приглашать меня на свидание наотрез отказывался. Пришлось его пошантажировать и пригрозить предать публичной огласке размеры его половых органов.
Про размеры я не помнила ровным счётом ничего, но этот шантаж всегда срабатывал. Сработал он и сейчас.
- Приезжай… - Зло выкрикнул в трубку Серёжа, и отсоединился.
- А вот и приеду. – Сказала я Сникерсу, и постучала пальцем по клетке, отчего попугай вдруг заорал, и выронил перо из жопы.

 

[Qok]

Ехать никуда было не нужно. Я вышла из дома, перешла дорогу, и через пять минут уже звонила в дверь, номер которой был у меня записан на бумажке. Ибо на память я адреса тоже не помнила.
- А вот и я. – Улыбнулась я в приоткрывшуюся дверь. – Ты ничего такого не замечаешь?
Я начала трясти головой, и в шее что-то хрустноло.
- Замечаю. – Ответил из-за двери Серёжин голос. – Ты трезвая, вроде. Погоди, щас открою.
Судя по облегчению, сиявшему на Серёжином лице, он только что был в туалете. Либо… Либо я даже не знаю что и думать.
- Чай будешь? – Серёжа стоял возле меня с тапками в руках, и определённо силился понять что со мной не так.
- Чаю я и дома попью. – Я пренебрегла тапками, и грубо привлекла к себе юношу. – Люби меня, зверюга! Покажи мне страсть! Отпендрюкай меня в прессовальне!
Серёжа задушенно пискнул, и я ногой выключила свет. В детстве я занималась спортивной гимнастикой.
Романтичные стоны «Да, Серёжа, да! Не останавливайся!» чередовались с неромантичным «Бл#ть! Ой! Только не туда! Ай! Больно же!», и в них вплетался какой-то посторонний блюющий звук. Я не обращала на него внимания, пока этот звук не перерос в дикий нечеловеческий вопль.
- Сломала что ли? – Участливо нащупала я в темноте Серёжину гениталию, и сама же ответила: - Не, вроде, целое… А кто орёт?
- Митя… - Тихо ответил в темноте Серёжа. – Кот мой.
- Митя… - Я почмокала губами. – Хорошее имя. Митя. А чё он орёт?
- #баться хочет. – Грустно сказал Серёжа. – Март же…
- Это он всегда так орёт?
- Нет. Только когда кончает.
Ответ пошёл в зачот. Я почему-то подпрыгнула на кровати, и в ту секунду, когда приземлилась обратно – почувствовала что мне чего-то сильно не хватает. Катастрофически не достаёт. Что-то меня очень беспокоит и делает несчастной.
Ещё через секунду я заорала:
- Где мой парик?!
Мои руки хаотично ощупывали всё подряд: мой сизый ёжик на голове, Серёжин х#й, простыню подо мной… Парика не было.
- Твой – что?! – Переспросил Серёжа.
- Мой парик! Мой златокурдый парик! Ты вообще, мудила, заметил что у меня был парик?! И не просто парик, а китайский нейлоновый парик за поллимона!!! Включи свет!!!
Я уже поняла, что по-тихому я свои кудри всё равно не найду, и Серёжа в любом случае пропалит мою нордическую по#бень. Так что смысл был корчить из себя Златовласку?
В комнате зажёгся свет, и мне потребовалось ровно три секунды, чтобы набрать в лёгкие побольше воздуха, и заорать:
- БЛЯЯЯЯЯЯЯЯЯ!!!
Я сразу обнаружила свой парик. Свой красивый китайский парик из нейлона. Свои кудри до пояса. Я обнаружила их на полу. И всё бы ничего, но кудри там были не одни. И кудрям, судя по всему, было сейчас хорошо.
Потому что их #бал кот Митя. Он #бал их с таким азартом и задором, какие не снились мне и, тем более, Митиному хозяину. Он #бал мой парик, и утробно выл.
- Бл#ть? – Я трясущейся рукой ткнула пальцем в то, что недавно было моим париком, и посмотрела на Серёжу. – Бл#ть? Бл#ть?!
Других слов почему-то не было.
- Бляяяяяяя… - Ответил Серёжа, оценив по достоинству моего нордического блондина цвета зелёной вороны. – Бляяяя… - Повторил он уже откуда-то из прихожей.
- П#дор. – Ко мне вернулся дар речи, и я обратила этот дар против Мити. – П#дор! Старый ты кошачий гандон! Я ж тебе, мурло помойное, щас зубами твой х#й отгрызу. Отгрызу, и засуну тебе же в жопу! Ты понимаешь, Митя, #бучий ты опоссум?
Митя смотрел на меня ненавидящим взглядом, и продолжал орошать мой кудри волнами кошачьего оргазма.
- Отдай парик, крыса #бливая! – Взвизгнула я, и отважно схватила трясущееся Митино тело двумя руками. – Отпусти его, извращенец!
Оторванный от предмета свой страсти, кот повёл себя как настоящий мужчина, и с размаху у#бал мне четырьями лапами по морде. Заорав так, что, случись это у меня дома, Сникерс обратился бы в прах, а мои родители бросились бы выносить из дома ценности, я выронила кота, который тут же снова загрёб себе под брюхо мой парик, и принялся совершать #бливые фрикции.
Размазав по щекам кровь и слёзы, я оделась, и ушла домой, решив не дожидаться пока из ванной выйдет Серёжа и в очередной раз испытает шок. Он и так слаб телом.
Не найдя в своей сумки ключи от квартиры, я позвонила в дверь.
- Пропила уже? – Папа, вероятно, предварительно посмотрел в глазок.
- Да. – Односложно ответила я, входя в квартиру.
- Под закуску? – Папа закрыл дверь, и посмотрел на моё лицо внимательнее. – А п#зды за что получила?
- Па-а-а-апа-а-а-а… - Я упала к папе на грудь, и заревела. – Куда я теперь такая страшная пойду?! Где я ещё такой парик куплю?!
Папа на секунду задумался, а потом сказал:
- А у меня есть шапка. Пыжиковая. Почти новая. За полтора лимона брал. Хочешь?
- Издеваешься?! – На моих губах, кажется, опять выступила пена.
- Ниразу. – Успокоил меня папа. – Мы на неё неделю пить сможем. И под хорошую, кстати, закуску.
Серёжу я с тех пор больше не видела. Его вообще больше никто никогда не видел.
Котов я с тех пор не люблю. Парики – тоже. Но вот почему-то всегда, когда я вижу на ком-то пыжиковую шапку – моё сознание подсовывает мне четыре слова «Ящик пива с чебуреками».
Почему – не расскажу. Я папе обещала.

 

[Qok]

Рассказ деда

Как-то нах#ярил я какую-то х#йню, которую выложили на растерзание политсрушникам, которые, в свою очередь, п#здили про какой-то гас, ни то про гас-мяс, х#й проссышь, но я понял одно: каклы-п#дарасы, грызуны-п#дарасы в кубе, а евреев мы сроду не любили и оттого они п#дарасы бисп#зды. Но, есть одно но…

У меня дед живой, войну прошел, недавно рассказал, как для него война закончилась. Бои шли под Кауносом, город наши уже заняли вот и гнали они отступающих немцев на запад. Тут деда и ранили.
Рядом снаряд разорвался, свалился на земь, гляжу на ногу, а у меня пол бедра нет, кость видно. Старшина подполз: «Чо Степ?». «Чо, чо, во чо!». Старшина перевязал кое как и показал направление расположение санбата. «Ползи» - говорит. Ну я и пополз, х#й знает, жить что ли так хотелось, но полз изо всех сил. Дополз до какой-то землянки, оттуда боец вышел. Гляжу, а это Кочерга, хохол с такой фамилией, мы с ним в одном отделении были, когда часть формировали под Саратовом для отправки под Сталинград. И Сталинград вместе прошли, а потом, когда доукомплектовывали, его куда-то перевели и вот повстречались, он тоже меня признал.
-Степан, живой, чо с тобой!?
-Да вот ведь чо, сказали в санбат ползти, далеко еще, не знаешь?
-Далеко, да не ссы, я в связистах, ща по радио санитара вызову.
Вызвав санитара, хохол сделал новую перевязку, предложил пожрать, выпить, да какая уж тут жрачка. Через какое-то время пришел санитар, с упряжкой ездовых собак, спросил, может привязать к небольшой тележке, а то собаки быстро побегут, он за ними не поспеет. Да нахер надо, простился с Кочергой (фамилию помню, а ими позабыл), вцепился в тележку, и понесли меня собаки.
Лайки работу знали хорошо, и вскорости я оказался в санбате. Рану обработали, но осколок на месте извлечь не имелось возможности, он зашел почти под самые яйца. Стал я дожидаться отправки в Каунас. Тут меня увидел взводный, как звать не помню, но по национальности – грузин. Ранен он был в руку и тоже дожидался отправки в Каунас. Поговорили о том, о сем и тут пришли машины, но было их мало. Грузить начали только офицеров. Я взводному и говорю, мол тут наверно помру, на что тот говорит, все будет нормально. Подходит к тому, кто командует погрузкой, говорит: грузите его, в ответ: приказ грузить только офицеров. Этот грузин достает пистолет и наводит на оппонента – грузи, говорит, а не то ляжешь к тем, кто помер. Меня погрузили. В Каунасе, в госпитале ногу вроде резать как бы нельзя и ни чего у них не получается, решили меня в московский госпиталь отправить. Как только температура малость спала, погрузили в эшелон и отправили в Москву.
На следующий день после прибытия в один из московских госпиталей, в палате появилась пара врачей из какого-то института. Бывалые сказывали, что они выбирают людей для опытов. Осмотрев меня, чернявенький доктор, тот, что постарше, сказал спутнику: этого к нам и сразу готовить к операции. Доктора по отчеству звали Моисеевичем и соответственно был он евреем. На следующий день мне сделали операцию. Помню только, как под наркозом досчитал до одиннадцати и очнулся на вторые сутки. Первое глянул в сторону ног, из под одеяла торчали две ступни, был очень рад. Еще через день пришел Моисеич и сказал, что на войну я больше не пойду, а пойду домой на своих двух ногах. Через полгода, на костылях, я вернулся домой, потом стал ходить с клюшечкой, а потом, прихрамывая, и вовсе без нее. И вот, внучок, выходит, что я обязан этим людям своей жизнью.
Вот такой рассказ. И косвенно получается, что я тоже обязан жизнью украинцу, грузину и еврею. Конечно, время другое было и люди другие. Только мне страшно становится, в кого мы превратились через одно поколение.

 

[Qok]

Секретные материалы

-И откуда он только взялся? – Малдер с брезгливой миной оттирал кетчуп с галстука, - этого ещё не хватало!
-Как откуда? – агент Скалли сосредоточенно нахмурилась, явно не понимая возникновения такого вопроса, - из упаковки. Ты когда картошку поливал им, то зап#зделся про новый объект.
Малдер оторвал взгляд от пятна. Ну не дура, а?
-Да я как раз про объект. Странный он какой-то. Улыбается всё время. Говорит, что из России, а сам, по жаргону, в Гарлеме за своего сойдёт. Вот ты, скажи, ты веришь, что его инопланетяне похищали?
-Я? - Дана ухмыльнулась, - да я и в инопланетян-то не верю. Всё можно объяснить естественными причинами. Обыкновенная пьянь. Напился до синих чертей, вот и морочит людям голову.
-Ага. Напился и оказался в Америки. У него ведь не только паспорт российский. Ты его бельё видела? Таких трусов, прости Господи, в Штатах не делают. У него на жопе доллар с Линкольном. А спереди – статуя свободы. И вместо факела у неё половой член в руке. Да такой натуральный.
Малдер вздохнул.
-Больше всего бились над этикеткой. Несколько советологов опросили – что такое «верейская швейная фабрика»? – ни один не знает. И почему написано «100% cotton», хотя специалисты утверждают, что это материал середины прошлого века под названием «sitez». Такое ощущение, что этот парень не только в пространстве перемещается, но и во времени…
***
Из расшифровки записей гипносеанса. Секретная лаборатория ФБР.
…да йа ваще никуда нисабирался. Вернейе сабирался каг абычна па пятнецам – ф певняк. Ну х#ле, пятнецо – день прадвинутава манагера, «не пьот тока больной» . Ну йа, кароче ф саседней кобинед захожу, а там Димон ис отдела логистеки атдупляеца. Спрашываю, чо седиш? А он мну – панемаеш, Толег, дилемо у миня – на нашем етаже сартира нед. А я срать хачю как фторокласнеца чюпачюпсу. Навирху сартир чюмазый, как совезть нашева главбуха, но зато унетазы с полачкаме. Сри с камфортам. А нижэ сартир чистый, с вентиляцыей, но сральнеки еностранные – сквазные. С каждой какашкой жёппа арашаеца. Вот и думаю, куда песдавать? Нуну, гаварю. Ты, главнае решение преми до дефекацыи, а то ниравён чяс, случица чево, засранец буриданов. А сам, значет, пап#сдел в певняк. Ну, в певняке – х#ле, фсе ужэ фсборе. Йя люблю, какда ужэ фсе фсборе – ужэ и вотка на столе и пиво. Ещо бы бап, а то скучно с устатку. Хотя вотка. Вопщем сел. Тут Славег мне и гаварит….
***
- Тем не менее, этот скот знает, что такое «чупа-чупс», - Малдер задумчиво жевал гамбургер, - непонятки сплошные.
-Фоксик, да не парился бы ты, - Скалли эротично слизала с губ остатки мороженого, - возможно это просто чей-то глупый розыгрыш.
-Угу, - недовольно буркнул Малдер, - ты видела пачку «Мальборо» в русском исполнении? Нет? Я вот тоже раньше не видел. И тем не менее, оно существует!
-Подделка.
-Х#елка! – агент разволновался, - там вкладыш акционный! «Полетай на МИГ». Сука, хорошо хоть не «Прокатись на Т-80 по Бродвею»
- Фокс! Ты когда возбуждаешься, становишься грубым! – поморщилась девушка.
-Откуда ты знаешь? – Малдер хитро прищурился.
***
Из расшифровки записей гипносеанса. Секретная лаборатория ФБР.
…пицот ета будет дах#йя, гаварю йему. Бери тризто и не выйобывайся, а то руку протяну и палюбасу довезут. Што? Кде йа торелку увидил? Да небыло никакой торелке. Дамой евились. Ога. Прям так евились, и гаварят «здрасте нах!». Йа аш прех#ел чютка. Чють пельмени на сибя не апракинул. Йа как рас закусить решыл, а то выпел чота многа. Да точняк енопланетяне, ктош ещщо? Фсе такие культурные бл#, аж тошнит. У аднаво штото мегает в руках, а другой скалицпа какта ниабычна, как бута у нево токашто теща памирла.
Ну йа их вежлева так спрашываю – х#ли нада? А они гаварят щяс опыты ставеть будем. Чото там пра нашу систему размнаженийя. Ну да, пра #баца. Гаварят, типа, какую особь тибе для случке нада? Туд йа презадумалсо. Папытался фспомнеть, на каво дрочил паследний рас, да не смок – так разновался. Первойе, што прешло на моск – Таис афинская. Ну те- х#якс – на тибе, чорт, Таис афинскую. Тут йа дажэ смутилсо: я ж ейо никакда не видел, тока четал. Да и результат – песдетс просто: мелкайя, жопа с кулачок. Спрашываеца, каг ейо й#бать? Ето ж всиравно што шланг асенезаторский в бинзобак Оки пехать. Не, грю, х#йовайя идейя. Давайте штонибуть пагабаритней. Те чота пашушукались мальца, сматрю, а у миня на деване Бриджит Нильсен лежит. Нуних#йясебе! Чо она такайя сдоровая? По длине – хороша палка говно мешать. Фплечях – доска абъевлений. Оя#бал. Не, грю, граждане енопланетяне, туд вы тожэ лаханулись мальца. Яж не Силька Столовый, йа человек утончонный, киборгов #бсти не фсастайании. Давайте без максимализма, скоты. Ну, те апять пашушукались – опаньки – Светка из отдела рекламы. Ну, ето мне, канечно без интересу, но х#й ево знает, што етот внеземной разум мне ещщо подогнать может. Устанут ещщо от маих капризов, падгонят бригаду шпалоукладчиц, и #би как хочешь. Разве они чево смыслят в женскай кросоте? Светка, так Светка, гадица, гаварю, и штаны снемайю. У таво, у каторава мегало, замегало ещщо тщятельней. Ну, йя к Светлане падхажу и…
***
Дана Скалли задумчиво теребила зубочистку. Малдер внимательно её разглядывал.
«Не удивительно, - подумал он, - что её прозвали «сахарные губы Голливуда». Губы и впрямь, что надо. Каждому бы мужику по женщине с таким ртом, и был бы мир на планете».
-О чём думаешь? – спросил он, что бы отогнать подступающую конкретику видения.
-Да так, - очнулась та, - бельё надо в прачечную отнести. Вообще дел много. Продуктов купить, машину в сервис отогнать, ремонт на кухне надоел уже, месячные три дня назад должны были начаться – нету, ноготь опять сломала…
-Да, - вздохнул Фокс, - жизнь – штука сложная.
***
Из расшифровки записей гипносеанса. Секретная лаборатория ФБР
…как лохи ваще. Прекинь, по чеснаку спрашывают, мол што, репрадуктивное семя может паступать в организм самки через рот? Ога, грю, может, гыгыгы. Ани изумляюца так и продолжают тупить: чо, мол, и черес жопу тожэ? Ога, грю, и черес жопу, и между сисег порами кожы впитываюца. Те такие – них#ясибе! Вы типа очень преспасобленый вид жызни ва фсиленной. Ну я им, а х#ли? Мы ж человечество, у нас премочег дах#йя, пачяще прелетайте, я вам и не такойе пакажю. Тока парнухи насматрюсь какследует, штобы не мяца как студент при выборе. Ну те такие, пасиб, грят камрад, риальна выручел. Мы на етом докладе сибе имя там у сибя сделаем. Типа за ето бонус тибе – загадывай желания. Тут я залип дажэ. Какие желания, я ж тока па#бался? Ну не пройобывать же фишку, нада типа чевото загодать. Хочю, гаварю, омереку посмотреть. Ну таг, штоп мне прекольна было…
***
Кафе опустела. Агент Скалли, сидя под столом, отсасывала агенту Малдеру. В её глазах стояло крайнее удивление. Малдер, с отрешённостью Вини Пуха смотрел в окно. Была видна статуя свободы. В руке она держала огромный жизнеутверждающий х#й.

ОТСЮДА.

 

[Qok]

МСТЯ

Автор: Мама Стифлера

Мне иногда делают комплименты. В основном, мы же это все понимаем, для того чтоб развести на по#бацца. Иногда, бывает, делают их совершенно искренне: «О! Ты побрила ноги? Так тебе намного лучше!» А иногда делают их себе во вред…
Ночь. Москва. Я – где-то в центре этой Москвы. Бухенькая. Бухенькая – это не в трип#зды, а вполовину где-то. Всё прекрасно понимаю-осознаю, но кураж так и прёт. Стою, значит, таксо ловлю. Чтобы отбыть восвояси на свою северо-восточную окраину. Подъезжает таксо. «Куда едем?» - спрашивает невидимый голос, а я бодро отвечаю: «За двести рублей в Отрадное!» Дверь таксо распахивается, и я плюхаюсь в салон. На заднее сиденье. Лица водителя не вижу.
- На танцы ходила? – Водителю явно хочется общения. Простого человеческого общения.
- О, да. – Я старалась быть немногословной, чтобы водитель не понял, что пассажирка бухенькая, и не воспользовался этой досадной оплошностью.
- Наплясалась? – Водитель допрашивал меня с пристрастием. – Напилась? Домой едешь?
- Изрядно. – Подтвердила я. – И напилась тоже. Совсем чучуть. Домой еду, да.
- Хорошо тебе. – Как-то неопределённо позавидовал мне дяденька. – Напилась и наплясалась.
Разговор зашёл в тупик. Я закрыла глаза и задремала.
- А вот я теперь совсем один. – Вдруг нарушил тишину водитель, и повернулся ко мне лицом. Усатым таким ебалом. А машина-то едет… – Жена, сука шалавообразная, меня бросила. С карликом из шапито сбежала, мразь! Сын – туп#здень какой-то. Пятнадцать лет парню – а всё в шестом классе сидит. И ведь не олигофрен, вроде. Просто тупой. Я не хочу больше жыть! Нах#й она мне такая жызнь нужна?
Тут я окончательно просыпаюсь, трезвею, и понимаю, что дяденька-то, в отличии от меня, далеко не бухенький. Дяденька как раз в трип#здень. В подтверждение очевидного он ещё и икнул. По салону поплыл приятных запах перегара и киевских каклет.
- Дядя… - Я с трудом разлепила сведённые судорогой животного страха губы, и потыкала скрюченной рукой куда-то в сторону лобового стекла. – Дядечка мой хороший, вы бы, бл#ть, на дорожку б посмотрели, а? На нас, вон, КАМАЗик едет. Щас нам с вами п#здец наступит. Извините.
Губы сводило со страшной силой. Чтобы этот маниак не выкупил моего панического состояния, я шёпотом дважды повторила про себя скороговорку, которую мы с подругой Юлькой придумали лет пять назад, когда отдыхали в Гаграх: «В городе Гагры, на площади Гагарина, за углом гастронома горбатый грузин Гиви гашишем торгует, а гашиш-то – тьфу – говно». Помогло.
- КАМАЗ? – Водитель на секунду обернулся, съехал со встречной полосы, и опять повернулся ко мне. – Да и х#й с ним, с КАМАЗом. Задавит – и хорошо. У меня сын туп#здень. Зачем жыть?
- А у меня сын отличник. – Я сильно заволновалась, подумав о том, что водителю хочется иметь компанию для путешествия на тот свет, а мне, например, туда чота не хотелось совершенно. – Футболист, шахматист, культурист…
- Культурист? – Водитель поднял одну бровь, и шевельнул усами. – А сколько, стесняюсь спросить, тебе лет?
Назвался груздем – полезай в кузов… Нах#й я для рифмы культуриста приплела?
- Сорок. – Говорю. – Почти. С хвостиком.
И тут же сморщилась вся, нахмурилась. Морщины обозначила. Ну, думаю, сорок-не сорок, а постарше теперь я точно выгляжу. Дядька почти вплотную приблизился к моему лицу, и чуть отшатнулся.
- Сынку-то, поди, лет двадцать уже?
- Да-да. Послезавтра стукнет. Мне щас умирать нельзя. Ребёнку праздник испорчу.
- Хорошо, когда дети хорошие… - Глубокомысленно крякнул дяденька, и отвернулся.
Я мысленно перекрестилась, и про себя отметила, что почти не вспотела. – А мой Санька – ну мудак мудаком. Как вас по имени-отчеству?
- Катерина Михална.
- Катерина… - Не люблю я это имя. Бл#дское оно какое-то. Жена у меня тоже Катькой была. Еб#чая проститутка! Карликовская подстилка! – Я поняла, что дядя щас разгневается, снова повернётся ко мне лицом, а навстречу нам в этот раз едет автобус, и быстро исправилась. – Но это по паспорту. Друзья называют меня Машенькой.
- Ма-а-ашенька… - Довольно улыбнулся дядька, и я поняла, что попала в точку. – Машенька – это хорошо. У меня так маму звали. Умерла в прошлом году. Отравилась, бедняжка.
- Ботулизм? – Я прониклась сочувствием.
- Алкоголизм. – Загрустил водитель. – Маманька моя недурна была выпить хорошенечко. Видимо, это на её внуке и сказалось. Пятнадцать лет всего, а пьёт так, что мама-покойница им гордилась бы… Наверное, поэтому и в шестом классе сидит. Птенец, бл#ть. Гнезда Петрова нах#й. – Дядя развеселился. Меня Петром звать. Ты шутку оценила, Манька?
До моего дома оставалось метров сто, и я больше не стала испытывать судьбу.
- Ха-ха-ха! – Я громко захохотала, но тут же сама испугалась своего заливистого звонкого смеха, и заткнулась. – Очень смешно. Вот тут остановите, пожалуйста. Мне в супермаркет зайти надо. За луком.
- Эх, весёлая ты баба, Манька-встанька. – Дядька попытался похлопать меня по щеке, но промахнулся, и дал мне по шее. Я кулём обвалилась на сиденье, провалилась куда-то на пол, и оттуда снова захохотала:
- Аха-ха-ха! Хороший ты мужик, Пётр. Мне б такого…
Через секунду до меня дошло чо я брякнула, и вот тут я вспотела как бегемот который боялся прививки. И не зря.
Когда я вылезла из-под сиденья, Пётр уже с готовностью сжимал в руке телефон.
- Говори номер, я тебе щас наберу. Пусть у тебя тоже мой номер останется. Созвонимся какнить, в шашлычную зайдём, по пивку ёбнем. Ты ж согласная?
- На всё! – Спорить и выкручиваться я не рискнула. – Записывай…
Когда я вошла в свою квартиру и сняла сапоги – я впервые в жизни пожалела, что у меня в правом углу иконы не висят. Они висят в спальне у сына, и над телевизором. Зашла, перекрестилась размашисто, и уволокла картонных святых в свою комнату. На всякий-який.
Пётр позвонил месяц спустя. К тому времени я благополучно забыла о том неприятном знакомстве, и имя Пётр у меня ассоциировалась только с Петькой-дачником, который как-то летом забрёл по синьке на мой участок, и начал самозабвенно ссать на куст крыжовника, за что был нещадно избит костылём моего деда.
- Привет, Манька! – Раздался в трубке незнакомый голос. – Помнишь меня? Это Пётр!
- Ну, во-первых, я не Манька, а во-вторых – иди нах#й. – Вежливо ответила я, и нажала красную кнопочку. Телефон зазвонил опять.
- Манька, ты вообще меня не помнишь?
- Мущина, я в душе не ибу кто вам нужен, но тут Манек нет. Васек, Раек, Зоек и Клав – тоже. Манька, может, вас и помнит, а я нет. Наверное, потому что я Лидка. Поскольку с церемонией знакомства мы закончили – теперь ещё раз идите нах#й и до свиданья.
Телефон зазвонил в третий раз:
- Девушка, простите меня, но у меня в телефоне записан ваш номер и подписан как «Манька – ох#ительная девка». Вы точно меня не знаете? А если я подъеду? А если вы меня увидите – вы меня вспомните?
- А если ты меня увидишь – ты меня вспомнишь? – По-еврейски ответила я, польщённая «Ох#ительной девкой».
- Обязательно!
- Записывай адрес…
Никакого Петра я, конечно, так и не вспомнила, но посмотреть на него было бы интересно. Заодно пойму почему я ему представилась Манькой.
Когда я спустилась к подъезду и увидела зелёную «девятку» с торчащей из неё усатой харей – Петра я сразу вспомнила. Так же как КАМАЗ на встречке, сына-туп#зденя, маму-покойницу, жену Катьку, и почему я назвалась Манькой. Уйти незаметно не получилось. Пётр тоже меня вспомнил.
- А, вот это кто! – Обрадовался счастливый отец. – Садись, Манька, щас поедем, пивка попьём. За встречу. Быстро садись, а то выскочу – и поймаю. Ха-ха-ха.

 

[Qok]

Я представила себе лица моих соседей, которые щас увидят как за мной бежит усатый мужик с криком «Эгегей, Манька! Поехали в пивнушку, воблочки пососём!» - и самостоятельно села в машину. На этот раз Пётр был трезв как стекло. За свою жизнь можно было не беспокоится. Пока.
- В кабак-быдляк за воблой не поеду. – Я сразу воспользовалась трезвостью Петра. – Поеду в «Скалу».
- Чо за «Скала»? – Напрягся Пётр. – У меня с собой только три тысячи, имей ввиду. А у меня ещё бензин на нуле.
«Нищеёб устый» - подумала я про себя, а вслух сказала:
- На пиво хватит, я не прожорливая. Поехали, я дорогу покажу.
Сидим в «Скале», пьём пиво с димедролом, Пётр распесделся соловьём, а я всё молчу больше.
- У тебя такие глаза, Машка… - Дядька подпёр рукой подбородок, и посмотрел мне в лицо. – Как у цыганки прям…
Я поперхнулась:
- Ну, спасибо, что с китайцем не сравнил. Чойта они у меня как у цыганки-то?
- А глубокие такие. – Пётр отхлебнул пиво. – Как омут бл#ть. Может, у тебя в семье цыгане были?
- Может, и были. – Говорю. – Я лошадей очень люблю, и когда их вижу – мучительно хочется их сп#здить.
- Точно цыганка. – Удовлетворённо откинулся на спинку стула Пётр, и подкрутил ус: - А гадать ты умеешь?
Вот хрен знает, какой чёрт меня в ту секунду дёрнул за язык.
- Давай руку, погадаю.
Пётр напрягается, но руку мне даёт. Я в неё плюнула, заставила сжать руку в кулак, а потом показать мне ладонь.
- Чота я в первый раз вижу такое гадание… - Засомневался мужик в моих паранормальных способностях.
- Это самое новомодное гадание по цыганской слюне. – Говорю. – Не ссы, щас всё расскажу.
И начинаю нести порожняк:
- Вижу… Вижу, жена от тебя ушла… Так? – И в глаза ему – зырк!
- Да… - Мужик напрягся.
- Вижу… Вижу, Катькой её звали! Так?
- Так…
- Проститутка жена твоя, Пётр. Смирись. Не вернётся она к тебе. К карлику жить ушла. В шапито.
Молчит.
- Вижу… сына вижу! Сашкой зовут. Туп#здень редкий. Пятнадцать лет – а всё в шестом классе сидит!
- Всё правильно говоришь, Машка… - Пётр покраснел. – Глазам своим не верю.
- А знаешь, почему сын у тебя тупой? Наследственность дурная. Мать твоя, Мария, Царствие ей Небесное, бухала жёстко. Оттого и померла. Поэтому и сын твой пьёт втихушу. Если меры не примешь – сопьётся нах#й.
- Машка… Машка… - Пётр затрясся. – Как с листа читаешь, как с листа! Всё сказала верно! А ещё что видишь?
- А них#я я больше не вижу. – Я отпустила руку Петра, и присосалась к своему пиву. – Темнота впереди. Щас ничего сказать тебе не могу.
- Что за темнота?! – Пётр заволновался. – Смерть там что ли?
- Нет. – Говорю. – Порча и сглаз. Жена тебя сглазила. Если не исправить вовремя – скопытишься. Точно говорю.
- А ты? Ты можешь сглаз снять? – мужик опять затрясся. – Можешь?
- Могу, конечно. – Тут я явственно вспомнила КАМАЗ, летящий прямо на меня, и добавила: - Тока это небесплатно.
- Сколько? – Пётр схватился за кошелёк, и вытащил оттуда пять тысяч.
«Вот жлоб сраный» - думаю про себя - «Три тыщи у меня, больше нету них#я» Вот и верь потом мужикам.
- Хватит. – Говорю, и купюру сразу – цап. – Слушай меня внимательно. Щас мы с тобой едем ко мне. На такси. Потому что х#й я ещё с тобой в машину сяду, когда ты за рулём. Ты меня подождёшь у подъезда, а я тебе вынесу херь одну. И расскажу чо с ней делать надо. Согласен?
- На всё! – Пётр хлопнул по столу ладонью. – Чо скажешь – то и сделаю.
Уверовал в мои способности, залупа усатая.
Приехали на такси к моему дому, я оставила мужика в машине, а сама – домой. Кинуть его в мои планы не входило, поэтому надо было срочно чота придумать. Открываю шкаф, и начинаю шарить глазами по полкам в поисках какова-нить артефакта, который можно выдать за х#йню от сглаза. Тут мой взгляд падает на мешок с сушёной полынью. Мать в сентябре с дачи привезла. Говорит, от моли помогает. Курить её всё равно нельзя, а моли у меня и не было сроду. Поэтому я этот мешок даже не открывала. Так и стоит уже два месяца. Я этот мешок схватила, и на улицу.
Пётр сидит в машине, по лицу видно что в трансе и в состоянии глубокого оп#зденения. Так ему и надо. Меня увидел – из машины выскочил сразу, руки ко мне тянет:
- Это что? – И мешок пытается отнять.
- Это трава «Ведьмин жирнохвост». Раз в триста лет вырастает на могиле Панночки. Ты «Вий» читал? Ну вот, Панночка – это них#я не выдумка. Это реальная баба была. Похоронена в Днепропетровске. Это ещё от моей прапрапрабабки осталось. Куда ты ##### весь мешок схватил? На твою сраную пятёрку я тебе щас грамм сто отсыплю – и п3здуй.
- А мне хватит, чтоб сглаз снять?
- Не хватит, конечно. Ещё бабло есть?
- Штука на бензин…
- На хрен тебе бензин? Ты всё равно на таски. Давай штуку – полкило навалю.
Беру деньги, отсыпаю ему полмешка полыни во все карманы, и учу:
- Домой приедешь – собери траву, сложи в матерчатый мешочек, можно в наволочку, и спи на ней месяц. И всё. И никакого сглаза. Как рукой снимет.
- А сын? – Спрашивает с надеждой. – Сын поумнеет?
- Обязательно. Ему тоже насыпь децл под матрас. Всё, езжай домой, и смотри ничо не перепутай.
Обогатившись на двести баксов, и получив огромное моральное удовлетворение, иду домой, и тут же забываю об этом досадном недоразумении.
На месяц.
Потому что через месяц раздался звонок:
- Привет, Манька!
- Идите нах#й, не туда попали.
- Погоди, Мань, это ж я, Пётр!
- Первый?
- Ха-ха, какая ты шутница. Ну, Пётр… Я месяц уже на траве сплю.
- За#бись, - говорю. – На какой траве?
- Как на какой? На Ведьмином жирном хвосте. С могилы Вия.
Твою маму… А я и забыла. Щас, наверное, приедет, и будет меня караулить у подъезда с целью отп#здить за мошенничество…
- А… - Типа вспомнила такая. – Молодец, Пётр! И как, помогло?
- Очень! – Радуется в трубке Пётр, а я вдруг икнула. – Жена вернулась, сын бухать бросил! Правда, теперь какие-то марки жрёт, но зато к водке не прикасается! Я это… Спросить хотел только…
- Кхе-кха-кхы, бл#ть… - Я поперхнулась. – Спрашивай.
- Я, вот, на травке этой сплю всё время, и теперь у меня на шее какие-то лишаи появились, и волосы на груди выпали. Может, аллергия?
- Не, это типа знаешь чо? Это типа плата ведьме. Ну, она тебе помогла типа, а взамен лишаёв тебе дала, и волосы забрала… - Несу какую-то х#йню, и чувствую, что ща смогу спалиться.
- А делать-то мне что?
- А ничего. Всё, можешь травку эту под кровать свою убрать, пусть там лежит всегда. Если будешь на этой кровати #бацца – х#й стоять будет как чугунный. Это такой побочный эффект. И лишаи скоро пройдут.
- Точно? – Обрадовался Пётр.
- Стопудово! – Мой голос звучал твёрдо. – Если чо – звони.
И положила трубку.
Потом подумала немножко, достала из телефона симку, и выкинула её в окно. Всё равно у меня все номера в телефон записаны.
Вроде, особой вины я за собой и не чую, а вот п#зды получить всё равно могу. А ну как придёт к нему какой-нить ботаник с гербарием, распотрошыт мешок с полынью, и скажет Петечке: «Наебали тебя, друк мой. Нет никакого Ведьминого жирнохвоста, а ты, мудила, месяц спал на мешке с полынью Одно хорошо – моль тебя не сожрёт»
Может, я конечно, и не цыганка, несмотря на то, что у меня к конокрадству способности есть, но жопой чую – телефончик-то сменить нужно. Предчувствие у меня нехорошее.
А вы, если вдруг надумаете сделать мне комплимент – выбирайте слова.
Обидеться не обижусь, но лишай – вещь неприятная.

 

[Zonner]

И была у меня на работе 1на кружка, и ел и пил я из неё, и мыл раз в месяц,
И пришла пора 23го февраля, и подарили мне женщины кружку,
И пришла пора, пить кефир, и понял я, что в моем бокале присутствует чай(половинно выпитый),
И решил я обновить новый бокал, попил кефир, да поставил его..на времена долгие в долгий ящик,
И пришла пора снова пить кефир, и пил я его из родного старого доброго бокала моего,
И Хранил оного в состояньи испачканом,
И пришло время, ел бутерброд я, и вдруг Ик , и решил испить я водицы,
И полез в заветный ящик, а там бокалы с налетом древним,
А воду то выключили, а мыть нечем, а хворь не отпускает, а фильтр с водицей стоит манииитт,
Мудак одним словом

 

[Qok]

Анальная математика

В то время Костян занимался мелким бизнесом. Работал в конторе на процент и так в день при нормальном расскладе набегала приличная сумма. Повадился он тогда бл#дей снимать. Сначала по газетке находил всяких индивидуалок-досужниц, и впоследствии ёб. И них#я на деньги не скупился. Потом перешел на всякие сайты проституток и искал там, предварительно изучая их данные. Работа и #### не мешали ему учиться в универе и проплачивать экзамены.
В один прекрасный день Константин сел за комп и начал просматривать анкеты бл#дей и ах#ел: Лидия Николаевна собственной персоной, его препод по высшей математике. Такая тучная сороколетняя бабища. Над ее широким #блом было написано имя: «Клеопатра». Первоначально появилась мысль «может не она!», но зеленая волосатая ковточка, в которой она щеголяла на парах, развеяла все сомнения.
− 1500 руб/час, ах#еть, а за экзамен взяла 3 штуки! Анал +1000 рублей, услуги семейной паре/групповой секс +300 руб/час, см-игры +500 руб/час.
Лидия Николаевна славилась тем, что #бла мозг всем, заставляла писать лекции и посещать занятия, а на экзаменах приходилось уговораривать ее взять взятку. После чего вся группа хотела отп#здить ее где-нибудь в подворотне или насрать под дверь. В итоге экзамен сдавали единичные задроты, остальные башляли.
Не мешкая ни минуты Колян схватил телефон и набрал номер. На другом конце ответил сутенер:
− Хочу Клеопатру вашу! Анал, груповуха, садомазо на три часа!
− Восемь тысяч, - ответил угюмый голос.
− Да не вопрос!
Далее были обзвонены все однокурсники, вкраце объяснилась ситуация.Двадцать один человек изъявил желание поучаствовать. Все скинулись по пятихатке, восемь тысяч отложили, на остальные купили водяры и сок, потому что #бать Лиду трезвым не отчаился бы даже самый #бнутый извращенец.
Х#йнули по триста грамм и отправились к заданному адресу. Косян и его корешь поднялись первыми, остальные девятнадцать упырей остались внизу ждать сигнала.
Тетя Лида отрыла дверь и ласково улыбнулась. Ее жирное тело было укутано черным шелковым халатом, из которого выпирали обмякшие, обвисшие и потрепанные временем груди, них#йовый живот и ожиревшие от многочисленных взяток бока.
− Проходите мальчики! - сказала она, не показав эмоций — было не понятно или она их не узнала, или просто не показала виду.
На широкой кровати с балдахином были разложены наручники, резиновые х#и разлиных клибров, кляп, маски и прочие плетки-х#етки, а также коробка с анальными гондонам, по иронии судьбы эконом-пачка вмещала ровно двадцать гондонов и один шел в подарок: Лида явно готовилась к встрече. Парни ловко сунули в рот кляп, завязали глаза, положили на живот и пристегнули все четыре конечности к кованным спинкам кровати.
Бывалый Костя лихо одел гондон, брызнул смазкой и вставил в волосатую жопу Клеопатры. Он впоминал как предодавательница #бала ему моск, как задрочно доебывалась по мелочам, от чего его движения становились еще резче и сильнее. Ох#евшая от напора Лида только мычала и пускала слюни на красный шарик кляпа.
К тому времени когда Костя подза#бался, его друг уже надрачивал х#й и был готов перехватить эстафету. Первый #бырь вышел на улицу и позвал третьего. Так после двух с половиной часов нонстоп аналомарафона прошел первый круг. Клепатрино очко было похоже на дупло белки с ало-красной окантовкой и синими разводами, котороя переодично пульсировало, а подушка намокла от слюней и соплей. Дабы не терять времени Константин начал второй круг. Но очко было на столько раздраконено, что приходилось тереться только об одну стенку дупла, чтобы хоть что-то чувствовать. Когда это изрядно осто#бенило, он взял резтиновый х#й наибольшего диаметра и заткнул анальную брешь.
Ровно за три минуты до окончания проплаченного времени, они вдвоем освободили тело тети Лиды от наручников, кляпа, развязали глаза и перевернули ее тушку на спину.
− Дышит значит все за#бись!
Ох#евшая Клеопатра смотрела на них одуревшими от анальной профилактики пешками и изредко моргала. Оба #быря поблагодарили ее за незабываемый вечер и удалились, Лидия Николавна от провожаний воздержалась.
На следущий день занятие по высшей математике было заменено на физкультуру, Лида видимо в это момент жопой кушала мороженное.
Анкета Клеопатры с сайта тоже пропала.

 

[Qok]

Бука, сцуко!

В те чистые и непорочные времена, когда самой жестокой порнухой щитался аццкий проблеск песды Маринки, неудачно у#бавшейся с качельки кверху жеппой; а эрекция собственного х#я вызывала ужосающие домыслы, типа "Йа, наверна, мутант и лишенец! О, горе мне!" - в эту беззаботную пору и случилась сия мистическая и, беспесды, загадочная, как фокус с большим пальцем, история.

Всем известна ситуация, когда кураж и отжиг только набирают обороты, хочеца прыгать, скакать и ебашыцца головой об разные интересные предметы, а циничные родители жоска обламывают вам малину и насильно укладывают в люлю. Это ниибаца коллапс и непонятка. Чо они там придумывале? А, фспомнил!

"Если ты, сцуко мелкое, ща не успокоишься, придет дяденька милиционер и заберет тибя ващще..." - ога, бл#дь! Да #бал йа эту красноту пазорную прицельно в голову и на х#ю вертел стабильно. И пох#й, што на х#ю моем тогда такие крупногабаритные вещи чиста теоретически не провернулись бы - это, сцуко, нюанс и шакалиная доебка. Фсио! Сказал - как отрезал!

"Ну раз так, то я щас бабу Ягу позову - она тебя в мешок посадит, а потом захомячит брутально, предварительно в котелке прокипятив!" - щас, бл#, так и паверил! Вашу бабу Ягу йа вротыбал, в ступу срал и метлой в п#зде ковырялся. Канешна, ответ был не настолько категоричный, но ментальный посыл нах#й был расценен адекватно, и в ход шла тяжелая артиллерия...

"Ну фсио, гадкий п#зденышь, довы#бывался! Я щас Буке позвоню, он придет и порвет тебе ачько на фантики! Спи, сука, быстро!" - вот тут-то аргументы маи жоска тухли и отваливались... Сказать, што Буку я на х#ю видал, труба шатал и ваще изощренно над ним глумился - было бы в корне неверно, и заявление это носило бы яркий суицидально-коричневатый оттенок. Ибо однажды Бука этот и вправду пришел за моей черной душонкой, и только своевременно подрубившаяся мамка смогла отмазать мое, к тому времени, пространно обосравшееся туловище от неминучей гибели. Я, канешна, подозревал, што в роли Буки выступил мой изрядно обсаженный батя, но это были них#я непроверенные данные, и я пока предпочитал не вы#бываццо.

И вот, в один прекрасный день, мне выпала честь проверить этот миф на прочность...

После садика я, как обычно, пришел возбужденный и весь день чево-то ожесточенно химичил (вроде, лошадку свою деревянную хотел затюнинговать досмерти). Кароче, за этим п#здец каким архиважным занятием я савиршенно про#бался во времени и пространстве, а выдернувшая меня из каматоза дерзкая мамина конечность возвестила: "Закругляйсо, фпесду! Время: девять, пора спать, а мы с папой в гости у#бываем!". Я, по обыкновению, завел свою шарманку пащот вы#банных и закрученых до безумия на моем х#ю сказочных персонажей и работников правоохранительных органов. Мама филигранно парировала мой выпад ударом в #бало с локтя и упоминанием ужасного Буки, бл#. Изрядно посиневший, йа послушным маникеном замуровался под одеялом и стал пускать отпугивающих нечисть шептунов.

Родители резвенько нарулили с хаты, оставив меня в состоянии глубокой подавленности и ах#я. А х#ле? В квартире темно, страшно и густо напержено - них#я не располагающая обстановка, неправдале? И тут слышу - хряп! чвак! - из под родительской кровати какая-то мразь потусторонняя #балом шевелит, чавкает чота, бубнит...

Чую - полилось, бл#ть... И с переду, и с заду - дуэтом, йобаныйврот. Гламурный коктейль из мачи и кала плавненько так смешиваеца на простыне и целеустремленно воняет. Я лежу, особо не отсвечиваю, вибрирую фтихаря, пятками от нервоза коктейль взбиваю, х#ле...

Сверхъестественная по#бень, тем временем, устрашающе так из под кровати вылазит, кряхтит, пыхтит, чуть не усираецца. Встал, бл#дь, такой, фигура в ночи, грабли вперед протянул и к моей кровати продвигаеца... Я, сами понимаете, вах#е, дышать стал исключительно пупком... Только глаза выдают - две за#бецких таких фары светят, не моргая (от передриста замкнуло, х#ле)... "Спалюсь щас, нах#й" - думаю. - "Пора действовать!".

И кагда это лохматое педрило было от меня на расстоянии прыжка, я резко вскакиваю (всмысле, подрываюсь, а не подсираю) и со всех ног бью падлу в фанеру, нах! Этот чорт, паходу, к активному сопротивлению готов не был, #бать... Вздохнул Бука обреченно, и ево чота сразу как-то повело... Покачался, покачался и размашисто так, от души, как пере#бался на батин тазик (блювазик, я ево называл), заворчал активно, типа: "Черти, бл#дь! Убью, нах#й!". А мне х#ли, мне два раза повторять не надо - убьет и глазом не моргнет. Надо добивающий оформить, от греха.

Ну чо, думаю, ща посмотрим, кто под землей редиску красит... Беру свою хоккейную клюшку - децельная такая, но смертоносная, я#бал - и в колокольню ему с размаху - БАБАХ, нах#й!!! Тот аж в тазике закрутился, как барабан у Якубовича в тиливизаре. Зубы по периметру разбрызгивает, загыгыкал чота - паходу за#бись я ему перемкнул, Бука оценил, беспесды.

Ну, йопта! Надо бы успех закрепить, х#ле... Хватаю свою тюнингованную лошадку и контрольный ему в дыню - ннна-ка, бл#ть!... Чота мне этава Буку аж жалко стало, весь такой загрустил, челюсть во рту перекатывает... Явно ему этот ход конем все планы по п#зде опрокинул... Гляжу, бедняга партию безвольно сливает, набок так медленно заваливаецца - х#як! - #блушкой в пол. Шах и Мат нокаутом, йобтэ...

Под траурный скулеж поверженного гроссмейстера подбегаю к выключателю - щолк! - #бть мои игрушки аццким паяльнегом!!!

- Деда, ты х#ле здесь делаишь?

Вопрос был явно риторическим, ибо дедушка был них#я не расположен к выяснению обстоятельств и отрешенно так полировал #басосом линолеум, мычал ещо чота за "мамбуду лямэгу"...

******

Аказалось, пока йа был в садике, к бате пришел в доталово уделанный дед; чота сказать хотел, вроде, но замешкался и отключился возле кровати. Родители меня предупреждали, а йа же лошадку апгрейдил - вот и про#бал инфу (лашадка, кстате, краш-тест не прошла и восстановлению не подлежит, них#я).

Вощим, дед с тех пор к нам не заходит больше, выписал меня из завещания, из контактов на мабиле и из списка адекватов, нах#й. Нуих#йсним.

Зато я теперь с полной уверенностью могу сказать, што Бука - ниибаца многоходовая найобка и шляпа ваще...

Не бойтесь Буки, господа!


© СантехникИоганн

 

[Qok]

В этом посте вы все узнаете, што Лида - ####утая баба!

В этом посте вы все узнаете, што Лида - #банутая баба!

Эта страшная история началась в прошлую пятницу. Началась внезапно как понос.
У меня разболелся зуб. Разболелся некстати, и по-фашистски без предупреждения. Разболелся в тот момент, когда я вкушала крепкие алкогольные напитки вдали от дома, и в компании друзей. Что может быть хуже? Хуже может быть только продолжение этой истории.
Поскуливая и повизгивая, я добралась до дома, и там выкушала весь запас обезболивающих пилюль. В дико огромном количестве, патамушта сил терпеть уже не было. Думаете, полегчало? Х#й там было. Ни шыша.
Тогда я, опять же, повизгивая, поскуливая и подпрыгивая, добралась до компа, и воткнула в Яндекс на предмет поиска русских и нерусских народных средств для облегчения моих стоматологических мучений. И нашла. И более того, не обратила внимания, ЧТО там написано. Я просто тупо следовала советам. А их было немало. Итак,совет первый:
1. Приседайте. Приседайте часто, как только можете. Немецкие медики давно установили, что приседания значительно снижают зубную боль.

И я начала приседать. Я падала, вставала, держалась за спинку кресла, и снова приседала. Минут через десять до меня дошло, что совет этот - полное на#балово, и заплакала. Потом пошла, и прочитала второй совет.

2. Налейте в ухо валокордин или гвоздичных капель.

Чо такое гвоздичные капли - я не знаю. А валокордин у меня был. Правда, просроченный лет семь тому назад. Налила его в ухо. Это п#здец. Зуб не прошёл, зато заболела жопа и левый глаз. Изнутри. Плюсуем сюда дополнительную боль в ногах от активных приседаний. Красота.

3. Приложыте к зубу кусок сала.

Приложыла. Подержала минуту, и как-то незаметно его сожрала. Не помогло.

4. Прополощите рот смесью огуречного рассола и уксуса.

Без комментариев. У меня облез язык. Слизистая накрылась писей.

5. Помассируйте ушную раковину, подёргайте ухо кверху.

Ухо накрутила так, что оно опухло как вареник. Про#бала серёжку. Не помогло.

6. Займитесь сексом.

Подходящего объекта для секса рядом не было, поэтому попыталась подрочить. Них#я не вышло, конечно. А вы б смогли возбудицца, если у вас валокордин в ухе булькает, ноги трясуцца, язык облезает, жопа болит, зуб болит шопесдец, и отрыжка уксусная? Вот и я не смогла.
Читаю дальше. Стою без трусов, воняю валокордином и уксусом, механически дёргая себя за ухо. Совет седьмой.

7. Подойдите к окну, положите палец на то место, где болит зуб, и громко скажите слова:
"Месяц в небе, солнце в дубе, умри, червяк в зубе!"
Ну, сказала. Ну, громко. Кто-то внизу, под окнами, басисто заржал, и заговор не сработал.

Последний совет был такой:

8. В пятке есть много акупунктурных точек. Воткните в них иголки, как на рисунке.

И ниже - рисунок. Пятка, утыканная иглами как ёжык.

Вот это на себе пробовать уже не стала. Мне и предыдущих советов хватило.
Ещё полчаса я тупо жевала сало, приседала, выливала валокордин из уха, ругалась матом, снова пыталась подрочить, и в результате уснула под столом. Сегодня же пойду, и выдеру половину зубоф. К х#ям.
А ещё мне интересно: кому-нить помогал от чево-нить хоть один из этих советов? Или в Яндексе меня просто на#бали?

ЗЫ.Мини-продолжение.

Дальше было хуже.
Натешивши свой организм акупунктурой и мастурбацией, я ох#ела от боли окончятельно, поэтому решыла сожрать все оставшиеся таблетки. В количестве: Нурофен - 20 штуг (итого, около 40 штуг) и Солпадеин шыпучий - 12 штуг. И тут наступил коллапс. Я чястично умерла. До утра. Утром проснулась, и вспомнила, што мне крайне необходимо съездить на Тусу Удаффкома. А штоп зуп меня опять не подвёл - я авансом ещё пилюль 10 на#бнула. И поехала.
Домой меня привезли невменяемую, пириадически куртуазно блюющюю, и полностью интоксицырованную. До севодняшнево дня я лежала как канистра с мочой, у миня болело всё что только можно, включая ногти на ногах, я была нежно салатовова цвета, и у моего смертного одра стоял тазик. Тазиком пользовалась непрерывно, и даже во сне. Печень пошла по п#зде,жылудок - тоже, голова атрофировалась навечно. И почти что самоампутировалась.
Башка севодня прошла, а вот печень буду лечить ещё три месяца... Возвращаясь к названию данной статьи, резюмирую: "Я - ибанутая баба"


Мама Стифлера

 

[Qok]

Рецензия на фильму "После прочтения сжечь"

Начинаю по-еврейски издалека. Есть у меня друзья. Даже больше чем друзья. Роцтвеннег с женой у меня есть. И вот звонит мне сегодня жена роцтвеннега, и говорит: «А не хочеш ли ты севодня сходить в кино с двумя прекрасными людьми?» «Отчево ж не сходить, - говорю, - а чо за кино?» «Называецца «После прочтения сжечь» – отвечает мне жена роцтвеннега - Бред Питт там играет, и Джорж Клуни»
Клуни решыл. Если на Питта мне срать три кучи, я блондинов, похожых на Иисусика с рождественской открытки не люблю, то Клуни меня определённо возбуждает как женщену. Них#я не прочитав анонса к фильму, попёрлась в двенадцать часов ночи в кинотеатр. Полчаса смотрела рекламу новых фильмов, выяснила што лучшим фильмом следующего года уже признан фильм Тарковского «Стиляги» (непонятно, правда, какова х#я его признали лучшим фильмом года, который ещё и не наступил), и што в 2009-ом нам покажут очередного Терминатора, тока без Шварцнеггера. Опять напрашиваецца вопрос: а нах#й он нам нужен без Шварцнеггера? Это то же самое, что Рэмбо без Сталлоне, Новый год без Дедмароза, и пьянка в женской общаге без #бли.
А потом начался фильм. Сюжет мутный как сам п#здец. Рассказываю с самого начала всё как есть.
По коридору п#здуют две ноги в галошах. Доп#здовывают до какой-то двери, открывают её, и куда-то входят. Теперь видно лицо обладателя галош – это мужик, который в «Семейке Аддамс» лысого дауна играл. Малкольм Не-помню-фамилию. Но рожу его вы себе представляете. В общем, даун этот – сотрудник ЦРУ, которому сообщают што по причине его хронической бухары он идёт ровным строем нах#й из этого ЦРУ.
Он и идёт. Домой. Дома сидит ево жена. Очень стрёмная рыжая баба, похожая на нашу Амалию Мордвинову, если б Амалии было лет пятьдесят, и она хронически пила. Кстати, когда я через полчаса после начала фильма пошла курить в сортир, я на стене прочитала, што эта баба – какая-то очень известная баба, получившая то ли п#зды, то ли Оскар когда-то там, за что-то там. Но бабу, клянусь, впервые видела.
В общем, сидит эта жена, и даун порывается ей сообщить што ему на работе под сраку дали и даже галоши не помогли, а жене как-то пох#й, она всё о каких-то сырах волнуется. Сычужных ##### сырах.
Тут на сцене появляецца Клуни. Клуни играет любовника этой рыжей тётки, и периадически приезжает к ней домой #бать её на какой-то синей приблуде для жосткого секса. Такой типа синий трамплин. Я в секс-шопе такой видела. Приблуду всегда привозит с собой. Видимо из соображений гигиены. Пока Клуни #бёт Мордвинову на этом трамплине для Бубки, уволенный даун лежыт в подвале, бухает, и сочиняет мемуары о своей работе в ЦРУ, надеясь их опубликовать и получить миллион-другой фунтов стерлингов евро США.
Тут картинка меняецца, и зритель видит очередную уёбищную бабу лет шестидесяти, которая сидит в кабинете пластического хирурга, и просит отсосать ей жыры с жопы. Забегая вперёд, скажу, что в этом фильме нет ни одной мало-мальски симпатичной бабы, нет сисег, и вообще нет баб моложе пятидесяти лет. Зато дох#я #бли, которую не показывают. В общем, показывают зрителю жуткую целлюлитную сраку, потом обвислое брюхо, свисающее над трусняком марки «В них мы хоронили твою прабабку», и до кучи – п#здец какое стрёмное #бало, на фоне которого срака тут же кажется попой Дженифер Лопез, а брюхо – накачанным прессом какова-нить гламурнава гея. Я отвечаю: Голливуд скоро накроецца песдой, если начинает в главных ролях снимать баб, похожих на тех, что у метро «Бибирево» по ночам в кустах валяюцца.
Естественно, зритель не понимает чо это за х#йня, и начинает волновацца. Дальше всё ещё непонятнее: эта стрёмная баба приходит на работу в фитнес-клуп, и начинает звонить в страховую компанию с целью сообщить им, что они должны оплатить ей пластическую операцыю, а в компании её посылают нах#й. Этот момент со звонком в компанию и посылом нах#й будет повторятся в этом фильме ещё раз десять.
Тут на сцене появляецца Бред Питт, который играет фитнес тренера. Всё время жуёт жувачку, и кривляецца, изображая п#здец какова смешнова парня. Выходит очень жалко и неестественно. Но Бред-то об этом не знает! У нево роль такая. В общем, Питт подходит к страшной бабе, и говорит что у него есть ах#ительная штука: какой-та узбекский уборщик тока што нашол в раздевалке какой-та диск, а на диске – п#здец секретная информация ЦРУшников, и напесал её некий лысый даун. Сами понимаете, ЦРУшники всегда таскают с собой диски с важной информацией, теряют её в разных раздевалках, и, естественно, подписывают кто и зачем это написал. Страшная баба тут же воодушевляецца, и предлагает Питту продать этот диск русским, с целью получения нажывы. Полученной нажывы, по её скромным подсчётам, ей как рас хватит на отсос жыров. Русские, как вы сами понимаете, неотъемлимая часть любого пендосского шпионского фильма. А то, что это, оказываецца, шпионский фильм – я тоже прочитала на стене, когда курила.
В общем, страшная баба и Бред Питт песдуют я не поняла куда – но, видимо, в русскую разведку. Я так понимаю, там адрес этой организации в каждом справочнике есть, и туда спокойно может при####овать любой, у каво есть галоши или хотя бы диск с секретной информацией. Там они отдают диск, и требуют бабла на отсос жыров. Им отвечают, што они ща заценят этот диск, а потом посмотрят дать бабла или не дать.
Баба, воодушевлённая предстоящими переменами с её жопой, тут же идёт в парк, снимает там какова-та задрота в очках, тащит ево к себе домой и уныло #бёт. Двое шестидесятилетних ебущихся людей, один из которых – целлюлитная баба, а второй – очкастый лысый задрот – зрелище, мягко говоря, блевотное. Поэтому я ушла курить. Когда я вернулась они всё ещё уныло #бались. В темноте из зрительного зала доносились странные блюющие звуки, напоминающие о старом анекдоте: «Мужчина, вы можете подержать моё боа? – Да, конечно. – Спасибо. Буэ-э-эаааа». Кстати, в этом же парке эта же баба пару раз снимала и Клуни, который тоже её #бал у себя дома. Вы не поверите как. У нево в подвале стояла ещё одна приблуда для жосткого секса: какое-то кресло качалка с дырой в сиденье, под которой на пружинке был прих#ячен резиновый член. Клуни полчаса хвалился бабе што сам собрал эту х#йню, потратив всево сто баксов, а потом, видимо, её на этом девайсе #бал. Слава труду, что не показали. Это было отступление. Вернёмся к #бущимся пенсионерам.
По#бались они в общем, и наступило утро. Бред Питт, зная имя-фамилию-адрес автора секретной информации на диске, за каким-то х#ем лезет через окно к нему в дом. Лезет, и прячецца, само собой, в шкафу. Угадайте, в каком? Совершенно верно: в любимом пендосском белом шкафу, с дверями-жалюзи, через которые он подглядывает чо там происходит в комнате. Все мы видели такой шкаф примерно в трех тыщах пендосских фильмов. Других у голливудских реквизиторов нету. Послать им в подарок мой, что ли? Бабкин трёхстворчатый шкаф из натуральной ДПС. Правда, из него нихуя не видно – это раз, а во-вторых, там всё под завязку забито барахлом, так что хрен спрячешься – это два.
В общем, засел туда Бред Питт, и пасёт в щелку как по комнате ходит Клуни, таская за собой свою синюю приблуду для #бли, и тут вдруг происходит то, что не понял никто. Даже я. А у меня ведь высшее образование. Клуни распахивает шкаф, оттуда ему дебильно улыбаецца Бред Питт, видимо, он узнал в мужике актёра Клуни, но Клуни отчевота Бреда Питта не признал, и выстелил ему прямо в лоб, отчего у Питта оторвалась голова, как у того попугайчика из «Тупой и ещё тупее». Нах#й. Вообще. Оторвалась. Откуда у голого Клуни взялась пушка, если кроме х#я и синей приблуды у него в руках ничо не было – так никто и не понял. Зато Клуни сильно обосрался, и потащил этот труп на улицу, выкидывать.

 

[Qok]

Тем временем в ЦРУ.
В кабинет большого босса приходит чувак, уволивший лысого дауна, и докладывает, мол, наши шпионы доложыли, что севодня к русским приходила какая-то баба, и пыталась им впарить диск, на котором записана секретная информация, и написана она нашим лысым дауном, которова я вчера уволил. Босс флегматично копаецца в носу, и говорит: «А и пох#й. Чо это за баба?» Ему говорят: «Да х#йня, босс. Одно старое уёбище. Только напрягает то, что она ебёцца с любовником жены лысого дауна»
Не, вы поняли замут, а? Я – нет. Ну и босс тоже не понял. Говорит «А и тоже пох#й. Иди в жопу» «Не, - говорит мужик, - прикол ещё в том, что Клуни тока што завалил какова-то чувака в доме лысова дауна, и выкинул труп в реку». «Да? – говорит босс. – Ну и труп тоже пох#й. Достаньте и сожгите. Делов-то бл#ть…» Все такие пох#исты, што аж радостно становицца.
Тем временем страшная баба опять в стопиццотый раз звонит в страховую компанию и жалуецца на жырную жопу, которую срочно надо отсосать, и её опять посылают нах#й. Эта фишка напомнила кено «Не грози Южному централу», где каждые десять минут ни с того, ни с сего, какойта негроид влезаит в кадр и орёт «ПИСЬМОООО!!!»
Не устали? Это хорошо. Щас уже буду заканчивать. Бабе звонят из русской разведки, и говорят, что на диске записан какойта порожняк и шляпа, и што он им нах#й не нужен, и бабла на жопу они ей нидадут. Таким образом пытливый зритель наконец узнаёт, что на диске записаны мемуары лысова дауна, и нах#й они никому не нужны. Даже самому дауну.
Баба расстраиваецца, и опять идёт звонить в страховую компанию. Сзади неё стоит директор фитнес клуба, который утешает её, типа, не надо тебе жопу сосать, ты и так песдатая, а уже в следующем кадре этот самый директор с какого-то перепугу тоже залез в дом к лысому дауну, и шарит у него в компе. Лысый даун появляецца из-за угла, внезапно, и убивает мужика из пистолета, для верности нахлобучив его по башке ещё и топором.
Баба всё ещё звонит в страховую компанию, там её снова посылают – куда? Правильно, туда. И она идёт в парк, снимать там Клуни. Который уже сидит на лавке, и ждёт бабу. А, Мордвинову он #бать чота уже перестал, и забрал у неё из дома свою приблуду для #бли. Подмышкой гордо унёс.
Приходит Клуни, они сидят-песдят, и баба ему говорит: «Блять, у меня тут х#йня одна вышла… Друг проебался кудато. Может, пробьёшь по своим связям?» Клуни такой: «Да как нехуй срать. Как ево зовут, куда он собирался идти, и где ты ево видела в последний рас?» баба ему: «Зовут его Чак-Х#як (не помню я ни одного имени из этого фильма. А это первый показатель, что фильм – *****), собирался в Воронеж, на улицу Лизюкова, в дом где жывёт некий лысый даун» Тут у Клуни приключился приступ паранойи, он начал орать «На каво работаеш, сука? Ты видела как я #бнул в шкафу Бреда Питта, да?» - после чего быстро съ#бался домой, где зачем-то покрошыл топором кресло с х#ем.
Финал.
К большому боссу приходит чувак, уволившый лысова дауна, и говорит: «Мы нашли Клуни. Он хотел улететь в Венесуэллу, но мы его задержали» - «Ну и нах#я? – флегматично отвечает босс» - «А не знаю. На всякий-який» - «Отпустите ево, пусть себе летит. И купите ему новый билет до Венесуэллы» - «А ещё эта страшная баба из фитнес-клуба…» - «А с ней чо?» - «Пришла к нам, говорит, что хочет работать на нас, если мы оплатим ей пластическую операцыю по отсосу жыра из сраки» - «Оплатите. – Говорит босс. – Пусть работает баба»
Титры.
Такова истеричнова ржача в зрительном зале я не слышала никогда в жызни…
Резюме: если вы хотите бездарно просрать двести дваццать рублей, и посмотреть аццкую поеботу – велкам на «шпионскую камедию «После прочтения сжечь»
А Клуни, кстати, напрочь перестал возбуждать меня как женщену.
Бл#ть, до сегодняшнего дня я была уверена, что самая аццкая по#бота – это «Таинственный лес»
Авотх#й! Феноменальное дерьмо, которое я посмотрела севодня не идёт ни в какое сравнение с этим беспесды шедевром.
Но во всём надо искать плюсы – зато я сожрала ведро попкорна. Плюс сомнительный, но надо ж чем-то себя утешыть?
И последнее: в кено я буду теперь ходить исключительно после получения положительных отзывов о фильме мимум от десяти проверенных друзей. Друзей, которые не являюцца моими роцтвеннеками.

Мама Стифлера