Рассмотрев спор, суд постановил решение которым признан недействительным договор купли-продажи недвижимого имущества от 26 августа 2010 года в отношении дома, сооружений и земельного участка общей площадью 500 кв. метров, расположенных по адресу: <...>, заключенный между Б.Г. и Т.Признаны недействительными договоры купли-продажи указанного недвижимого имущества от 14 сентября 2011 года, заключенный между Т. и ООО Коллекторское агентство "Триада", от 10 ноября 2011 года между ООО Коллекторское агентство "Триада" и Б.П.
Прекращено право собственности ООО Коллекторское агентство "Триада", Т. на указанные объекты недвижимости. Восстановлено право собственности Б.Г. на вышеуказанные объекты.
В апелляционной жалобе Б.П. просит решение суда отменить, принять по делу новое решение, которым в удовлетворении исковых требований Б.Г. отказать. Требования мотивирует тем, что судом при рассмотрении дела нарушены нормы материального и процессуального права.
Ответчик Б.П. и его представитель И. доводы апелляционной жалобы поддержали в полном объеме, просили решение суда отменить, вынести по делу новое решение, которым в удовлетворении исковых требований Б.Г. отказать.
В судебном заседании представитель истца Б.Г. - адвокат Петри Л.В. возражала против доводов апелляционной жалобы, просил решение суда оставить без изменения.
Проверив законность и обоснованность обжалуемого решения районного суда согласно требованиям статьи 327.1 ГПК РФ, исходя из доводов апелляционной жалобы, судебная коллегия не находит оснований для ее удовлетворения.
...
Как следует из материалов дела и установлено судом, Б.Г. принадлежал нежилой дом общей площадью 386,7 кв. метров и земельный участок площадью 500 кв. метров, расположенные по адресу: <...> (том 1 л.д. 28, 29, 119).
26 августа 2010 года между Т. и Б.Г. был заключен договор займа на сумму в 2 миллиона рублей сроком на 4 месяца с уплатой 4 процентов в месяц. Пунктами 1.1 и 2.2. договора было определено, что обеспечением исполнения обязательств заемщиком обеспечивается принадлежащим ему спорным недвижимым имуществом и установлен порядок действий займодавца по реализации залога при задержке выплат заемщиком.
Позже 13 декабря 2010 года, между теми же сторонами было составлено дополнительное соглашение к договору займа от 26 августа 2010 года об общей заемной сумме в 1500000 рублей сроком на 7 месяцев с разбивкой сроков выплаты займа. Все остальные условия договора от 26.08.2010 года, в том числе, касающиеся обеспечительных мер, были оставлены неизменными (том 1 л.д. 9).
Таким образом, между Т. и Б.Г., а также между Кредитным потребительским кооперативом "Поволжское Общество Взаимного Кредита" и Б.Г. возникли правоотношения по предоставлению, срочному пользованию и возврату суммы кредита (займа). Договора сторонами исполнялись: суммы кредита предоставлялись Б.Г., а та выплачивала Кредитному потребительскому кооперативу проценты за пользование суммами займа (том 1 л.д. 22-25).
Исследовав обстоятельства дела, доводы и возражения сторон, суд первой инстанции пришел к выводу о том, что подписание Б.Г. 26.08.2010 года (в день заключения договора займа) договора купли-продажи принадлежащего ей недвижимого имущества не соответствовало ее действительному волеизъявлению, поскольку в действительности между сторонами данного договора было достигнуто соглашение о заключении договора займа, с обеспечением его исполнения залогом недвижимости, то есть, что при подписании договора купли-продажи волеизъявление сторон было направлено на достижение других правовых последствий.
Отсутствие намерений у истца на продажу спорного дома и земельного участка, также подтверждается тем, что фактической передачи дома и земельного участка от продавца к покупателю не производилось, данное имущество до настоящего времени находится во владении Б.Г.
Из показаний допрошенной судом первой инстанции свидетеля ФИО11 следует, что Б.Г. приходится ей свекровью, проживает она в доме в С/Т "Орфей". В 2010 году для ремонта дома взяли в долг у Т. деньги под залог дома и земельного участка. В 2011 году у них не было возможности выплатить кредит, в связи с чем, выставили дом на продажу. Осенью 2011 года Б.П. с женой приходил осматривать дом и она (свидетель) говорила Б.П., что хозяйкой дома является Б.Г. Однако, через несколько дней позвонил Б.П. и сказал, что теперь он хозяин дома и чтобы ему были переданы ключи, после чего они обратились в суд с данным иском.
Свидетель ФИО12 суду показала, что в ноябре 2011 года дважды: до заключения договора купли-продажи и после его заключения осматривали спорный дом в С/Т "Орфей". Дом им показывала ФИО11, которая ничего не говорила, о том, кто является собственником дома. Когда она с мужем узнала, что этот дом продает коллекторское агентство, у них возникли сомнения в чистоте сделки. Однако, посмотрев документы, сомнения развеялись, и они решили приобрести этот дом с земельным участком.
Учитывая требования изложенных выше норм материального права, регулирующих данные правоотношения, а также установленные по делу обстоятельства, судебная коллегия считает, что суд первой инстанции, исследовав и оценив все доказательства в их совокупности (ст. 55, 67 ГПК РФ), пришел к правильному выводу о притворности договора купли-продажи недвижимого имущества от 26 августа 2010 года, заключенного между Б.Г. и Т., и применил последствия недействительности притворной сделки, признав все последующие сделки по данному нежилому дому и земельному участку между Т. и ООО "Коллекторское агентство "Триада", между ООО "Коллекторское агентство "Триада" и Б.П. - недействительными и прекратил право собственности ООО "Коллекторское агентство "Триада", Т. на указанные объекты недвижимости, восстановив право собственности Б.Г.
Доводы жалобы об осведомленности Б.Г.Г. в характере подписываемой сделки 26.08.2010 года не опровергают выводов суда о притворности этой сделки, как прикрывающей фактически иную сделку, которые стороны в действительности имели в виду, заключенная сделка не соответствовала тем правовым последствиям, о которых стороны фактически достигли соглашения, поэтому обращение в суд с данным иском не противоречит положениям ст. ст. 8 - 12 ГК РФ о способе защиты нарушенного права и не свидетельствует о необоснованности постановленного по делу решения.