«За перевалом будет нужное нам село. Сделать всё нужно быстро, иначе с его родственниками будут проблемы»,- сказал один из оперов. Я дал команду экипироваться. Все надели «Сферы» (защитные шлемы) и бронежилеты. Проверили оружие и ввернули в гранаты запалы. «Шторки автобуса задернуть и в окна не выглядывать»,- приказал я. Через двадцать минут мы остановились возле дома, одиноко стоявшего на пригорке. Бойцы, выбежав из ПАЗа, взяли его в кольцо. Опера вместе со мной и еще пятью омоновцами забежали во двор. Кроме одноэтажного дома внутри стояла пара сараев. Не успели осмотреть полностью дом, как в саду послышались крики. Это ребята из группы блокирования перехватили парня, который пытался скрыться. Его подвели к прокурорскому работнику, и тот, осмотрев его, вынес вердикт: «Не он». Пока они разбирались, мы осмотрели дом. Никого. За нами по пятам ходила мать разыскиваемого бандита. Она пыталась узнать, кого мы ищем, а, услышав имя сына, стала убеждать, что его здесь не было с весны. Интересная находка нас ждала в одном из сараев. Оттуда вывели женщину лет сорока. По крайней мере, выглядела она на этот возраст. Очень бедно одетая она щурилась на солнце и не понимала, что здесь происходит. Разобравшись в чем дело, она заплакала. Её отвели в автобус и подробно расспросили. Выяснилось, что сама она из Ставрополья. Обманом её заманили сюда и здесь заставили работать, отобрав паспорт. В рабстве уже три года. «Здесь у них ещё есть мужчина со Свердловской области. Тоже раб. Он сейчас трудиться за селом в кошаре»,- поведала она. После разговора с матерью бандита та сразу принесла документы рабыни. К этому времени все было осмотрено. Чисто. Успел наверно удрать поганец. Привезли сюда и мужчину, про которого рассказала женщина. На нем были одеты, какие-то обноски, и он был худой, как велосипед. Из его рассказа выходило, что в этих местах он «гостит» больше шести лет. Тем временем мы стали более досконально осматривать, постройки в поисках тайника с оружием. Проходя по кухне, я только сейчас обратил внимание на посуду, стоявшую в мойке. Здесь были несколько тарелок с остатками еды. Нехорошие предчувствия шевельнулись во мне. Они оправдались, когда я зашел в подсобку за столовой. До этого я уже осматривал её, но только с порога. Она была полтора метра в ширину и три в длину. Вся была завалена каким-то хламом. Второй раз я зашел внутрь, и первым делом заглянув за дверь, обомлел. Мне глаза в глаза смотрел человек, вжавшийся за дверное полотно. Чисто интуитивно я ткнул его стволом автомата в грудь, и когда он согнулся от боли, добавил прикладом оружия по спине.
Капли пота стекали с меня градом. Встреча с бандитом могла закончиться не так гладко, если бы я подставил ему свой затылок. Когда я вытащил задержанного на улицу, двор огласился криками его матери. Пока его вязали, она яростно пыталась его отбить. Но бойцы действовали быстро и слаженно. Спустя, пару минут бандюган, спеленатый как младенец, лежал в проходе автобуса между сиденьями. Туда же загрузили два тюка пропагандистской литературы, обнаруженной при более тщательном досмотре дворовых построек. И хотя оружия не было обнаружено, все были довольны сегодняшним уловом. Перед отъездом человек из прокуратуры сделал большую глупость. Он отпустил парня, которого мы первого задержали в саду. Когда я об этом узнал, было уже поздно, и поправить ничего было нельзя. Решили ехать обратно другой дорогой через Ставропольский край. Всего наш путь «домой» увеличивался на сто километров, но вариантов больше никаких не было. Пособник, которого отпустил этот чудак на букву «М», скорее всего, может организовать погоню или засаду. Вперед на всех парах. Арестованного переложили на пол в конце автобуса. Со связанными руками и ногами он на поворотах катился то вправо, то влево. Двое бойцов, сидевших по бокам, помогали ногами занять ему первоначальное положение. Все остальные разместились впереди. Освобожденные нами мужчина и женщина сидели вместе на втором сиденье. Мужчина положил голову на скрещенные на спинке руки и почти не поднимал её. Женщина иногда украдкой оглядывалась на лежавшего в проходе преступника, и снова на глазах её блестели слезы. Километров через двадцать меня окликнул один из бойцов, охранявших задержанного. «Хочет с вами поговорить»,- кивнул он на парня в проходе. Я прошел назад и сел напротив. Бандит перевернулся на бок и начал говорить: «Командир отпусти меня. Предлагаю десять штук баксов и новый КАМАЗ». Он совсем не был напуган. Говорил ровным голосом. Черные глаза его смотревшие мне в лицо с расстояния не больше метра пытались разгадать мои мысли и реакцию на его слова.
Я ответил не сразу и он, приняв мою задержку за кол####ия, добавил: «Пятнадцать тысяч». Я похлопал его по плечу и со словами: «Лежи спокойно», вернулся на место. Оперативникам, смотрящим вопросительно на меня, объяснил попытку дать взятку. Женщина, услышав мои слова, испуганно взглянула на меня. Видно она подумала, что мы за деньги можем его отпустить. Дорога бежала дальше. Все молчали, и только бандит пытался говорить, прибавляя цену. Мне это надоело, и когда последнее его предложение было «Сорок тысяч», я прекратил торги. Омоновцы заткнули ему в рот кляп, и в салоне стало тихо. Наконец мы заехали в город. Первым делом остановились у прокуратуры, где её сотрудник созвонился со своим начальством и доложил о задержании. После звонка он занервничал. «Везите скорее его в ИВС, а то есть информация, что его могут отбить»,- протараторил следователь. Изолятор временного содержания находился в самом министерстве. Когда мы подъехали к нему, там уже стояло около десятка легковых машин. Возле них находились угрюмые, бородатые люди. Увидев, как мы выводим задержанного гражданина, они оживились. Однако напасть не решились, так как кроме нас здесь находился резерв какого-то ОМОНа на четырех автобусах. Передав арестованного и получив расписку, что мы его сдали, пошли на выход. Напоследок оглянувшись, я увидел стоявших около дежурки освобожденных нами людей. Их опрашивал какой-то сотрудник из министерства. «Удачи вам»,- подумалось мне.
В автобусе до базы обсуждали вопрос, откупится ли этот черт или нет. Мнения примерно разделились поровну. Я склонялся к мнению пессимистов.
leasantry:
