После провала июльского выступления большевики сидели в трактире на Васильевском острове и думали, как быть дальше. Настроение было подавленное. Идей не было.
— Может быть, соберём демонстрацию ещё больше и снова пойдём на Зимний? — неуверенно предложил товарищ Каменев.
— Ходили уже, — ответил товарищ Свердлов, потирая бок.
Снова повисло молчание.
— Я знаю, что нужно сделать, — заявил товарищ Сталин.
Все повернулись к нему.
— Нужно, чтобы все, кто поддерживает революцию, в воскресенье, как стемнеет, взяли керосиновые лампы и начали светить во дворах и из окон.
— Зачем? — удивился товарищ Ленин.
— Ну протест. Против царизма. Единение, решительность, гражданская позиция, — пояснил Сталин. — Все выйдут с лампами. Рабочие Путиловского завода, моряки с «Авроры», барышни из Смольного. Все!
— И что? — спросил товарищ Троцкий.
— И Николай II увидит, как нас много, — и дрогнет.
— И что будет? — не понял товарищ Бухарин.
— И в парижских и берлинских газетах напечатают красивые фото: «Петроград восстал».
— А дальше-то что? — не выдержал товарищ Дзержинский.
— Дальше мы возьмём власть, — развёл руками от их непонятливости Сталин.
— Архизамечательно, — отвернулся от него товарищ Ленин. — Нечего терять время, товарищи. Мне в Петрограде находиться опасно. Я уезжаю в Разлив, в шалаш, а вы придумайте пока тут что-нибудь.
— Тупицы, — обиженно отвернулся к окну товарищ Сталин. — Не умеют революцию делать. Приду к власти — всех расстреляю!