Перевод статьи бывшего сотрудника МІ-6 Алистера Крука, опубликованной 10 октября на сайте издания
The Huffington Post. Как только Россия официально начала сирийскую военную кампанию, мировые средства массовой информации взорвались бесчисленными выпадами в сторону президента Владимира Путина и осуждением российских стратегических мотивов в Сирии. Стала ли эта информационная атака рецидивом невралгии времен Холодной войны или же здесь есть над чем поразмыслить?
Очевидно, что в Вашингтоне некоторое время точно не знали, как реагировать на инициативу Москвы. Первоначально США избрали обычную линию поведения и заявили, что военно-воздушная кампания западных союзников не потерпит изменений. Но масштабы и темпы российского вмешательства застали власти страны врасплох. На прошлой неделе российский представитель прибыл в американское посольство в Багдаде и объявил о начале воздушной операции, настоятельно потребовав от американских ВВС покинуть сирийское воздушное пространство. С того времени темпы бомбардировок поражают и, в то же время, не оставляют почти никаких возможностей другим союзникам.
Видимо, обычный подход в данной ситуации оказался непрактичным (даже если страны избежали трагических столкновений в сирийском небе). Оппоненты президента Обамы сразу же использовали это в своих интересах: Путин опять застал Америку врасплох. Государственный секретарь Джон Керри потребовал военной координации действий, которая, по крайней мере, оставит западную воздушную коалицию в игре.
Второй подход предполагает, что американцы должны попытаться вернуть политическую инициативу в свои руки и, уступив России её военную роль, поставить несколько условий, после выполнения которых Башар аль-Асад должен будет уйти в отставку. В этой ситуации, когда новое сирийское руководство будет только формироваться, США будут иметь на этот процесс решающее влияние (Британия и Франция также четко очертили свои интересы при любом исходе).
Но за громкими словесными стычками и маневрами, США незаметно вносят некоторые коррективы в свою позицию в грядущих политических переговорах. В Лондоне и Берлине госсекретарь Джон Керри сообщил об изменении непримиримой позиции по судьбе Асада: теперь в Вашингтоне не против, чтобы сирийский лидер оставался на своем посту на протяжении переходного периода, а он может длиться долго, и, в конечном итоге, это должно быть решением сирийского народа. В среду Керри сделал не менее важное заявление – после встречи с председателем российского МИДа, Госсекретарь заявил, что Сирия должна оставаться «единым…и светским государством». Это очень серьезный сдвиг, который выбивает землю из-под ног у Братьев Мусульман, джихадистов – и, по факту, у всех исламистов, которые просто не могут принять светскую форму государственности. Также это означает, что ставленники влиятельных стран Персидского залива вряд ли получат хоть какое-то влияние в новом сирийском руководстве.
Нет сомнений, Лавров дал понять Керри, что Асад готов к политическому сотрудничеству и реформированию государства (и Россия ему верит). Но также российский дипломат, вероятно, объяснил американскому коллеге, что исторически Братья Мусульмане в сирийском правительстве – неприемлемый вариант для государства. В любом случае, Керри изменил тон.
Третья американская стратегия – старая надежная политика сдерживания: массированная информационная кампания по дискредитации России, которая обязывалась бомбить только позиции ИГИЛ и никого больше. На самом деле российское руководство никогда не брало на себя подобных обязательств. Лавров четко ответил на подобные обвинения: Россия борется с ИГИЛ и «другими террористическими организациями», как они «всегда и говорили». Тем не менее, информационная война продолжается, чтобы оказать давление на Москву и сдержать её военную кампанию. Официально американские чиновники говорят, что «умеренные» среди сирийской вооруженной оппозиции так же редки, как единороги, что только «четыре или пять» формирований находятся в поле – но вдруг все эти «протеже ЦРУ» подвергаются атаке. По факту, нет никаких умеренных джихадистов. Это оксюморон – есть только джихадисты, которые так или иначе связаны с ИГИЛ и Аль-Каидой. Разбор данных определений не слишком беспокоит Россию.
Том Фридман (американский журналист – ред.) смотрит на эту ситуацию, опираясь на свою хорошую информированность, под несколько другим углом: позвольте Путину и его союзникам попытаться победить ИГИЛ (и удачи им в этом). Но когда они потерпят поражение и обнаружат, что суннитский мир восстал против них, то им понадобится спасительная рука, которую сможет предоставить только США, дабы помочь Путину восстановиться после своей стратегической ошибки. Это не совсем правильный подход. Путин понимает разницу между традиционным суннитским исламом Леванта и воинственным ваххабизмом, распространяющимся по региону Персидского залива, и который отвергают сунниты Сирии и Ирака. Он понимает, что многие сунниты желают сохранить светские государственности; что Сирия и Ирак являются наследниками двух очень древних цивилизаций, со своими ценностями и взглядами. Борьба против современного ваххабизма никогда не означала войну между шиитским меньшинством (алавитами) и суннитским большинством — это борьба за сохранение левантийских традиций от ваххабизма стран Персидского залива, который поддерживается и распространяется на нефтедоллары.
Почему Путин понимает это лучше, чем западные лидеры? Потому что российское православие никогда не принимало непримиримой вражды римско-католической церкви и ислама. Православие и традиционный суннитский ислам имеют много общих ценностей и историю тесных отношений.
Так чего же добиваются русские? Во-первых, они работают с террористическими объектами, информация о которых собиралась и систематизировалась сирийской, иранской и российскими разведывательными структурами, а также соответствующим органом Хезболлы. Маловероятно, что эта фаза будет длиться долго – после неё быстро изменится формат действий. Когда главные объекты будут уничтожены, начнется наземная операция, во главе с сирийской армией (с прямой поддержкой Хезболлы и консультациями российских и иранских специалистов). Наземные войска получат полную поддержку авиации (в любых погодных условиях, а также в ночное время), включая визуальную информацию в режиме реального времени. Российские солдаты не будут принимать непосредственное участие в операциях сирийской армии, но защита авиабазы в Латакии остается за ними. Это освободит сирийцев от необходимости оборонять данную позицию и позволит им маневрировать.
На данный момент, русские, вероятно, сконцентрированы на ликвидации любых враждебных угроз в районе их авиабазы, в 20 км от Латакии. Это стандартные методы военных. Вторичная цель – обезопасить шоссе М4 между Латакией и Алеппо (атаки по объектам повстанцев вдоль этой дороги, а также в районе шоссе М5).
У подобных бомбардировок нет политического подтекста – в смысле укрепления одной группы повстанцев по отношению к другой. Кажется, совершенно ясно, что русские готовят почву для сирийской армии, очищая пути логистики для сирийцев, в то же время отрезая таковые для джихадистов. Это вполне соответствует задекларированным российским целям.
Но что же вызвало такой поток едких комментариев, дезинформации и домыслов о скрытых, корыстных мотивах России в Сирии? Что же так раздражает Запад? Конечно же, в первую очередь, то, что Путин поставил Вашингтон на место и показал, что громкие заявления о войне Запада с ИГИЛом на протяжении последнего года – пустословие. Но причины могут быть и куда серьезнее.
За последние несколько десятилетий НАТО принимало все решения о войнах и мирных договорах. У него не было ни оппозиции, ни конкурента. Вопрос войны был внутренним вопросом альянса – продолжать её или нет, и каким образом. Так было. И не имело никакого значения, что об этом думают другие. Они должны были просто терпеть. Но если сила влияния альянса была очевидна, то его цели отнюдь нет – особенно на Ближнем Востоке.
Запад, вероятно, раздражает тот факт, что Россия развернула военную операцию в мгновение ока. НАТО действует куда медленнее из-за сложности своей структуры. Ирак уже неоднократно жаловался, что реализация требований к НАТО о помощи в борьбе с ИГИЛом займет годы, в то время как Россия и Иран предоставили её оперативно. Поэтому снисходительное отношение Тома Фридмана к российской военной операции имеет налет некоего ориентализма.
Но все эти выпады также могут произрастать и из другой причины – российская военная инициатива может стать началом рождения чего-то более серьезного – Шанхайской организации сотрудничества, как военного блока. Правда, союз «4+1» — Россия, Сирия, Иран и Ирак плюс Хезболла — не имеет прямой связи с ШОС, но он может стать примером не западной, но эффективно действующей коалиции. Кроме того, его целью является упредить проекты по смене режимов в натовском стиле – одна из главных целей ШОС. Такая перспектива очень разозлит западный истеблишмент и повлияет на перерасчеты внутри самого альянса.
Поэтому нет ничего странного в том, что для Запада очень важно показать несостоятельность союза «4+1» и отсутствие смысла в существовании каких-либо других военных блоков, сводя их влияние в незападном мире на нет.
