M
Mash
Новичок
- Регистрация
- 27.01.2015
- Сообщения
- 747
- Реакции
- 0
- Баллы
- 0
Интереснейшее интервью с Ильей Новиковым о том, как работают "адвокатские шахматы" в деле защиты Савченко.
Ультиматум из-за решётки
Савченко в прошлом году пожалела о прекращении голодовки, хотя об этом её просили и украинский президент, и лидеры церквей, и общественные деятели. Что может её остановить сейчас?
— Она будет голодать, пока её не освободят или пока она не впадёт в кому, — так прямым текстом и говорит. За полтора года я успел изучить её характер, уверен, что так и будет. А это значит, что и её защитникам, и украинским должностным лицам, которые занимаются её делом, нужно понимать, что мы в цейтноте. Любые переговоры об обмене — всех на всех или её на кого-то — если такие будут вестись, должны проходить прямо сейчас. Их вчера нужно было начать, а ещё лучше — месяц назад. Потому что спокойно ждать приговора, а потом прикидывать, лучше так или эдак, она нам не даст.
Что означают для адвокатов её намерения?
— Как адвокат я не доволен её решением. Поскольку это лишает меня и коллег возможности маневра. Мы предпочли бы иметь больше времени или знать, что у нас есть возможность подать апелляцию. Савченко ведь отказывается её подавать — для неё это означает признать, что в России есть какой-никакой суд. Она не хочет своими действиями продлевать этот спектакль и давать возможность Путину говорить о том, что "суд разберётся". Нет суда. То сеть, если хотите, делайте вид, что суд у вас есть, а я в этом участвовать не буду. Такая позиция у Савченко, и мы, адвокаты, вынуждены ей следовать. Я не могу подать апелляцию без её разрешения.
Если суда нет, какие могут быть маневры защиты?
— Кое-что мы всё-таки можем сделать. Несмотря на то, что добиться оправдательного приговора нереально — решение известно заранее, — мы можем повлиять на то, как дело Савченко воспринимает Европа и США. Без собранных нами доказательств её невиновности поддержка была бы гораздо более скромной, потому что европейские политики очень боятся вступиться не за того. На большинстве судебных заседаний присутствовали иностранные дипломаты. Украинский консул был на всех заседаниях, после которых подавал отчёты в МИД. На основе этих документов формируется белая книга этого процесса. Это часть нашей работы — формировать доказательную базу для тех, кто принимает решения в вопросах дипломатического давления на российское руководство.
Надежда чувствует поддержку украинской власти?
— Она чувствует поддержку людей. Она прекрасно понимает, что бюрократические процессы могут длиться долго. Но не хочет ставить своё пребывание в российской тюрьме в зависимость от того, как украинская сторона выстроит переговорный процесс. У неё позиция такая: я ставлю ультиматум России. Но с этим придётся считаться и украинской стороне. Если вы можете о чём-то договориться, договаривайтесь сейчас, потом будет поздно.
То есть Савченко не собирается отбывать срок в российской тюрьме?
— Она не будет сидеть в тюрьме, сколько решит российский суд. Она будет сидеть не дольше, чем решит сама. Это звучит жестоко, но она жёсткий человек, и так она себя поставила. Её трудно не уважать, она умеет себя подать. В случае с Россией никогда нельзя поддаваться на намёки: не рыпайся, тебя обменяют, будет по-хорошему. По-хорошему не будет. Она это понимает лучше, чем кто-либо. Она с самого начала заняла конфликтную позицию, которая вывела её на тот статус, который есть сейчас. Ей хватило сил, чтобы удержать бескомпромиссную позицию.
У вас нет ощущения, что в Украине Савченко боятся как политическую фигуру?
— Может быть… Я не занимаюсь украинской политикой. Не берусь судить, насколько эффективно ведёт себя украинская власть в этом деле. Но сама Савченко считает, что можно и эффективнее.
Вам известно о переговорах?
— На неофициальном уровне, в кулуарах "минских" встреч об этом говорят. Но никаких встреч, где вёлся бы официальный протокол, насколько мне известно, не было.
Жалкий, пугливый, слепой
Однозначны ли позиции российской власти в деле Савченко?
— Несмотря на всю шизофреничность российской власти, у неё всё-таки есть какое-то понимание собственных стартовых позиций для переговоров. Власть не может не зависеть от того, как проходит суд. Задача же адвокатов — полностью этот суд дискредитировать. Эта дискредитация может дать украинской стороне более выгодные стартовые позиции для переговоров. Вроде у нас получается.
Ультиматум из-за решётки
Савченко в прошлом году пожалела о прекращении голодовки, хотя об этом её просили и украинский президент, и лидеры церквей, и общественные деятели. Что может её остановить сейчас?
— Она будет голодать, пока её не освободят или пока она не впадёт в кому, — так прямым текстом и говорит. За полтора года я успел изучить её характер, уверен, что так и будет. А это значит, что и её защитникам, и украинским должностным лицам, которые занимаются её делом, нужно понимать, что мы в цейтноте. Любые переговоры об обмене — всех на всех или её на кого-то — если такие будут вестись, должны проходить прямо сейчас. Их вчера нужно было начать, а ещё лучше — месяц назад. Потому что спокойно ждать приговора, а потом прикидывать, лучше так или эдак, она нам не даст.
Что означают для адвокатов её намерения?
— Как адвокат я не доволен её решением. Поскольку это лишает меня и коллег возможности маневра. Мы предпочли бы иметь больше времени или знать, что у нас есть возможность подать апелляцию. Савченко ведь отказывается её подавать — для неё это означает признать, что в России есть какой-никакой суд. Она не хочет своими действиями продлевать этот спектакль и давать возможность Путину говорить о том, что "суд разберётся". Нет суда. То сеть, если хотите, делайте вид, что суд у вас есть, а я в этом участвовать не буду. Такая позиция у Савченко, и мы, адвокаты, вынуждены ей следовать. Я не могу подать апелляцию без её разрешения.
Если суда нет, какие могут быть маневры защиты?
— Кое-что мы всё-таки можем сделать. Несмотря на то, что добиться оправдательного приговора нереально — решение известно заранее, — мы можем повлиять на то, как дело Савченко воспринимает Европа и США. Без собранных нами доказательств её невиновности поддержка была бы гораздо более скромной, потому что европейские политики очень боятся вступиться не за того. На большинстве судебных заседаний присутствовали иностранные дипломаты. Украинский консул был на всех заседаниях, после которых подавал отчёты в МИД. На основе этих документов формируется белая книга этого процесса. Это часть нашей работы — формировать доказательную базу для тех, кто принимает решения в вопросах дипломатического давления на российское руководство.
Надежда чувствует поддержку украинской власти?
— Она чувствует поддержку людей. Она прекрасно понимает, что бюрократические процессы могут длиться долго. Но не хочет ставить своё пребывание в российской тюрьме в зависимость от того, как украинская сторона выстроит переговорный процесс. У неё позиция такая: я ставлю ультиматум России. Но с этим придётся считаться и украинской стороне. Если вы можете о чём-то договориться, договаривайтесь сейчас, потом будет поздно.
То есть Савченко не собирается отбывать срок в российской тюрьме?
— Она не будет сидеть в тюрьме, сколько решит российский суд. Она будет сидеть не дольше, чем решит сама. Это звучит жестоко, но она жёсткий человек, и так она себя поставила. Её трудно не уважать, она умеет себя подать. В случае с Россией никогда нельзя поддаваться на намёки: не рыпайся, тебя обменяют, будет по-хорошему. По-хорошему не будет. Она это понимает лучше, чем кто-либо. Она с самого начала заняла конфликтную позицию, которая вывела её на тот статус, который есть сейчас. Ей хватило сил, чтобы удержать бескомпромиссную позицию.
У вас нет ощущения, что в Украине Савченко боятся как политическую фигуру?
— Может быть… Я не занимаюсь украинской политикой. Не берусь судить, насколько эффективно ведёт себя украинская власть в этом деле. Но сама Савченко считает, что можно и эффективнее.
Вам известно о переговорах?
— На неофициальном уровне, в кулуарах "минских" встреч об этом говорят. Но никаких встреч, где вёлся бы официальный протокол, насколько мне известно, не было.
Жалкий, пугливый, слепой
Однозначны ли позиции российской власти в деле Савченко?
— Несмотря на всю шизофреничность российской власти, у неё всё-таки есть какое-то понимание собственных стартовых позиций для переговоров. Власть не может не зависеть от того, как проходит суд. Задача же адвокатов — полностью этот суд дискредитировать. Эта дискредитация может дать украинской стороне более выгодные стартовые позиции для переговоров. Вроде у нас получается.