M
Mash
Новичок
- Регистрация
- 27.01.2015
- Сообщения
- 747
- Реакции
- 0
- Баллы
- 0
Несколько замечаний в связи с разворачивающейся войной. События развиваются стремительно. Не успеешь предупредить, что война — не место для шапкозакидательства и преждевременных фанфар, а контекст меняется, и читателю уже не вполне понятно, о чем речь. Так, вспомните, что творилось на наших телеканалах, какое было ликование и упоение нашими и французскими массированными бомбардировками, операцией «Возмездие» после трагических событий в Париже и последовавшего признания, что и наш гражданский самолет был именно подорван…
Не успеешь усомниться в ценности подобных «союзничков», обратить внимание, на то, что такое «союзничество» скорее настораживает, чем обнадеживает (см. мою статью «Война — дело серьезное», направленную в «Литературную газету» 20 ноября, но вышедшую неделю спустя), а контекст всех рассуждений уже затмили новые события.
Я говорю об уничтожении нашего самолета (еще гражданского — с туристами), но на слуху у читателя уничтожение уже другого нашего самолета — военного. И уже не безвестными «террористами», но этими самыми нашими сомнительными «союзничками» — натовским истребителем. Подчеркиваю: не одной лишь Турцией — США постфактум действия Турции немедленно официально одобрили, и есть серьезные основания полагать, что и предварительно — неформально благословили.
Кстати, с моим определением подрыва нашего гражданского самолета как диверсии (эпизода войны, в которую мы вступили и в которой противник наносит нам ущерб теми средствами, которые ему доступны) многие читатели не согласились. А некоторые даже и возмутились. Мол, какая же это диверсия — это же не объекты военной инфраструктуры. Убийство мирных людей, значит — теракт!
Придется пояснить.
Речь вообще не об оправдании или обвинении организаторов и исполнителей. Нет такого, что теракты совершают люди плохие, а диверсии — хорошие. Речь о нас самих — как мы все это трактуем и осознаем. Речь об адекватном понимании ситуации и описании событий на языке, не вводящем в заблуждение.
Пример: когда гитлеровские диверсанты отравляли наши колодцы — это были теракты или диверсии? В условиях военного времени трактовка была однозначной — диверсии. А когда уничтожали наши деревни вместе с жителями? Тоже не теракты, а карательные операции, акты геноцида. Все это были преступления против мирного населения, против человечности, военные преступления, но называть это терактами никому не приходило в голову. Почему же теперь иначе?
Да потому, что в общественном сознании теракт воспринимается как неспровоцированное нападение на мирное население, как акт устрашения в мирное время, без какой-либо официально ведущейся войны.
Всякое убийство людей ужасно. Но когда во время войны бомбардировщики сбрасывают бомбы на вражеские города, это не вызывает удивления — война же ведь! Так было и во Вторую мировую, и у американцев во Вьетнаме и Ираке. Аналогично, если это не бомбы, летящие сверху, а мины, заложенные вражескими диверсантами — война…
А вот если в массовом сознании войны нет, то реакции совершенно иные.
Разница в том, что если никакой войны нет, но вдруг происходят теракты, то основные претензии у людей — не к своей власти, не обеспечившей безопасность, а к неким «террористам». Если же идет война, и все понимают, что это ВОЙНА, то не к внешнему противнику, но к своим властям предъявляются ясные требования: эффективно вести войну на фронтах и защищать тыл от вражеских диверсий. Если идет война, то всякая удавшаяся вражеская диверсия — это не просто успех противника, но еще и недоработка или даже провал своих.
Что же в данном случае?
Не успеешь усомниться в ценности подобных «союзничков», обратить внимание, на то, что такое «союзничество» скорее настораживает, чем обнадеживает (см. мою статью «Война — дело серьезное», направленную в «Литературную газету» 20 ноября, но вышедшую неделю спустя), а контекст всех рассуждений уже затмили новые события.
Я говорю об уничтожении нашего самолета (еще гражданского — с туристами), но на слуху у читателя уничтожение уже другого нашего самолета — военного. И уже не безвестными «террористами», но этими самыми нашими сомнительными «союзничками» — натовским истребителем. Подчеркиваю: не одной лишь Турцией — США постфактум действия Турции немедленно официально одобрили, и есть серьезные основания полагать, что и предварительно — неформально благословили.
Кстати, с моим определением подрыва нашего гражданского самолета как диверсии (эпизода войны, в которую мы вступили и в которой противник наносит нам ущерб теми средствами, которые ему доступны) многие читатели не согласились. А некоторые даже и возмутились. Мол, какая же это диверсия — это же не объекты военной инфраструктуры. Убийство мирных людей, значит — теракт!
Придется пояснить.
Речь вообще не об оправдании или обвинении организаторов и исполнителей. Нет такого, что теракты совершают люди плохие, а диверсии — хорошие. Речь о нас самих — как мы все это трактуем и осознаем. Речь об адекватном понимании ситуации и описании событий на языке, не вводящем в заблуждение.
Пример: когда гитлеровские диверсанты отравляли наши колодцы — это были теракты или диверсии? В условиях военного времени трактовка была однозначной — диверсии. А когда уничтожали наши деревни вместе с жителями? Тоже не теракты, а карательные операции, акты геноцида. Все это были преступления против мирного населения, против человечности, военные преступления, но называть это терактами никому не приходило в голову. Почему же теперь иначе?
Да потому, что в общественном сознании теракт воспринимается как неспровоцированное нападение на мирное население, как акт устрашения в мирное время, без какой-либо официально ведущейся войны.
Всякое убийство людей ужасно. Но когда во время войны бомбардировщики сбрасывают бомбы на вражеские города, это не вызывает удивления — война же ведь! Так было и во Вторую мировую, и у американцев во Вьетнаме и Ираке. Аналогично, если это не бомбы, летящие сверху, а мины, заложенные вражескими диверсантами — война…
А вот если в массовом сознании войны нет, то реакции совершенно иные.
Разница в том, что если никакой войны нет, но вдруг происходят теракты, то основные претензии у людей — не к своей власти, не обеспечившей безопасность, а к неким «террористам». Если же идет война, и все понимают, что это ВОЙНА, то не к внешнему противнику, но к своим властям предъявляются ясные требования: эффективно вести войну на фронтах и защищать тыл от вражеских диверсий. Если идет война, то всякая удавшаяся вражеская диверсия — это не просто успех противника, но еще и недоработка или даже провал своих.
Что же в данном случае?
)