Kenny
Новичок
- Регистрация
- 12.01.2006
- Сообщения
- 5 855
- Реакции
- 4
- Баллы
- 0
"КОСОСРАК И ФАУНА"
По моим наблюдениям, домашнее зверье обычно напоминает своих хозяев. В чем причина этого феномена – сказать с уверенностью не могу – то ли домашние любимцы мутируют под влиянием биополя и интеллекта хозяина, то ли хозяева изначально выбирают питомцев, максимально соответствующих их внешности и внутреннему содержанию, то ли работают оба этих фактора. Науке сие неизвестно. Кроме того, Миша Кососрак науку презирал и высокими материями не заморачивался, поэтому когда в его жизни настал период покоя и относительного благополучия, а жена заявила, что для полноты гармонии, царившей в семейном очаге необходимо завести «котика или еще какую-нибудь зверушку», Кососрак спорить не стал, а втихаря поехал на Птичий рынок. Спорить не стал потому, что его первая жена (а именно о ней идет речь в данном произведении) была стервой редкостной, и спорить с ней было накладно для нервной системы. Втихаря – потому, что решил приобрести что-нибудь малогабаритное и не требующее больших затрат, типа беспородного хомячка, в то время, как жена почти наверняка потребовала бы какого-нибудь гламурного пуделя, и тогда плакали зимняя резина и новый бампер.
На Птичьем рынке, как известно, от изобилия всяческой живности глаза разбегаются не только у детей, но и у мытых во всех щелоках, зачерствевших сердцем подонков. Миша таковым не был, поэтому первая же бабушка умело втерла ему двух рыжих хомяков.
- Самочки, чистенькие, породистые, аккуратные. Берите молодой человек, не пожалеете.
- Жрут много? – спрашивал Кососрак, уже прикипевший к хомячихам всем сердцем.
- Ни-ни! Крохи смахнуть им со стола – весь день сытыми будут!
Домой Кососрак явился, торжественно неся перед собой трехлитровую банку. Хотелось сделать жене приятный сюрприз, однако Мишин прекрасный порыв не нашел отклика в женском сердце.
- Никакого уюта от них. Только жрать, срать и блох плодить, – кратко резюмировала свое отношение к хомячкам Мишина супруга,- У нормальных людей звери как звери – у Машки вон котик ангорский, у Ксюхи – пуделёк персиковый. А у нас – два плешивых мыша. Ни погулять с ними, ни людям показать.
Кососрак обиделся, но вида не подал. Любовно настругал хомячихам опилок, накидал крошек и… остыл к ним навсегда. Ибо не было у Миши с хомячихами ничего общего – у них не было ни единого шанса уподобиться Кососраку, а у него – стать похожим на хомячка. А домашний питомец, как было сказано в начале опуса, должен быть похож на хозяина, иначе это не питомец, а какая-то скотина, противоречащая основным постулатам естествознания. Поэтому хомячихи неделю тоскливо пялились на Кососрака бусинками глаз из-под мутного стекла своего трехлитрового обиталища, надеясь вызвать в хозяине нежные чувства, а потом, поняв, что ничего им не светит, таинственным образом из банки слиняли. Некоторое время соседи видели их тусующимися в подъезде возле мусоропроводов, где изнеженные грызуны обучались суровой праве жизни, а потом исчезли – нашли, видимо любовь и понимание, в результате чего в подвале Кососраковского дома через год завелись рыжие, чрезвычайно пушистые и на редкость наглые крысы.
Разочаровавшись в грызунах, Мишаня решил завести рыбок, ибо отношения со стервой-женой становились все напряженнее, а широкая Кососрачья натура, вступив в период отцовства, просила кого-то, о ком надо было заботиться и на кого можно было излить нерастраченную любовь. Покупая рыбок, Миша опять проигнорировал научный подход, поэтому (хотя, может, причиной явилась нездоровая и склочная обстановка в доме) рыбки дохли одна за другой, упорно игнорируя то, что Кососрак регулярно менял воду в аквариуме, купил сложное устройство в виде водолаза, который пускал рыбкам в аквариум пузыри, трижды в день кормил своих питомцев свежим мотылем и регулярно ссорился с женой, требующей «спустить этих головастиков в сортир». Видимо, у рыбок с Кососраком тоже не нашлось точек соприкосновения. Тем временем из всей ихтиофауны в живых остался только пучеглазый сомик, который грустно таращился на окружающий мир из-под пластмассовой раковины и, видя, что хозяин разочаровался в рыбках, а стенки аквариума постепенно зарастают вонючим зеленым налетом, размышлял о бренности всего земного. Аквариум начал неприятно пахнуть, а через некоторое время – паскудно смердеть.
В один прекрасный день, вернувшись из командировки, Кососрак обнаружил вместо аквариума элегантную клетку, в которой с наглым и независимым видом тусовался попугай яркой тропической расцветки размером со среднего голубя, с роскошным хвостом и дерзким хохолком на голове.
- Мррррааазь!!! – заорала экзотическая птица, едва завидев Мишу, - Какккая мррраззь!!!
- Слыш, петух, ты это, базар фильтруй, - растерялся Кососрак от столь неожиданного и, главное, необоснованного наезда.
- Это мне Леночка Дрочук подарила, - поглощенный разборками с попугаем, Миша не услышал, как в комнату вошла жена, - ну разве не прелесть!?
- По-моему хуйня какая-то, - наглое пернатое абсолютно не соответствовало Мишиным представлениям о домашнем любимце.
- Соссаать!!! – вновь раздалось из клетки.
- Сам соси, павлин плюшевый!! Алён, я ему клюв обломаю, если наезжать будет!!
- Подрррочи, мррразь!! – вновь вмешался в разговор хамоватый обитатель клетки.
- Щас ты у сам у меня подрочишь, мудило пернатое!! - Кососрак не на шутку рассвирепел и, схватив клетку, потащил её к балкону с явным намерением отправить её вместе с обитателем в свободный полет с пятнадцатого на первый этаж.
- Если ты его хоть пальцем тронешь – мы разводимся!! – бросилась на защиту попугая жена.
- Прррелесть!! – поддержали её из клетки. И Миша понял, что проиграл. К такому резкому разрыву семейных отношений он был еще не готов.
После этого попугай, носивший идиотское имя Сильвестр, перестал считать Кососрака царем природы и с каждым днем наглел все больше. Будучи любимцем Алёны, жены Мишани, попугай пользовался практически неограниченной свободой передвижения по квартире – в клетке он только ночевал. Излюбленной его тактикой было, затаившись где-нибудь на шкафу, неожиданно спикировать на Мишу и клюнуть его в плечо или в затылок, после чего также резко ретироваться куда-нибудь на верхотуру. Со временем пакости стали изощреннее – Сильвестр понял, что если незаметно нагадить Кососраку в кофе, или заорать у него над ухом «Подддрочиии!!!» в четыре часа утра, Миша бесится гораздо больше, к тому же остается больше времени для маневра и ухода от последствий – заслышав шум, на помощь спешила жена, грудью встававшая на защиту своего любимца.
Между тем отношения с супругой у Миши становились всё хуже, во многом, несомненно, благодаря Сильвестру. В конце концов ячейка общества превратилась в два враждующих лагеря – с одной стороны Кососрак, с другой –жена со своим паскудным попугаем. Миша, человек доброй души, как было сказано выше, отчаянно нуждался в домашнем уюте и существе, о котором можно было бы заботиться, поэтому, когда у одного из его друзей ощенилась бультерьерша, Миша решил, что для того, чтобы уравновесить численность войск во враждующих лагерях, а также для душевного равновесия необходимо взять щенка. Когда он пришел, чтобы выбрать себе псину посимпатичнее, его друг как раз выходил из подъезда с мешком в руках:
- Прикинь, один полузадушенным родился. Это, бля, уже не собака. Пойду утоплю, пока сам не подох, - из мешка донеслось слабое попискивание.
- Покажи, а? – заинтересовался Кососрак.
Из глубины полиэтиленового пакета на Мишу глянули красноватые глазенки. «Себе возьму!» - неожиданно подумал Кососрак, - «Воспитаю! Бойца из него сделаю… А назову я его… А назову… Назову…» - на этом мозговые ресурсы Кососрака дали сбой «Хуй с ним, потом как-нибудь назову» - решил Кососрак.
Так появился Бздёх. Собакой это можно было назвать только при наличии очень богатого воображения – родовая травма Бздёха действительно оказала значительное влияние на его дальнейшее развитие. Огромная башка присоединялась к тонкой шее, которая, в свою очередь, присоединялась к хиленькому тельцу на кривых лапках. Причем, такое впечатление, что все вышеозначенные части тела двигались у Бздёха независимо друг от друга. Если в обычной жизни этот головастик, напоминающий гибрид морской свинки и рахитичной крысы, еще кое-как справлялся со своеволием своих конечностей, то в мало-мальски критической ситуации все части его тела начинали проявлять независимость, что порой приводило к трагическим последствиям.
Так, при сколь-нибудь громком и мало-мальски неожиданном шуме можно было наблюдать примерно следующую картину: огромная башка непроизвольно поворачивалась в сторону кратчайшей дороги на предмет съебаццо подальше от возможной опасности, при этом один глаз, повинуясь бультерьерским инстинктам, косил в сторону врага, второй – в сторону хозяина. На этом этапе псина обычно громко пердела, то ли от переизбытка чувств, то ли пытаясь придать себе максимальное ускорение, конечности вступали в конфликт, в результате чего Бздёх, разогнавшись по сложной траектории, въёбывался в стенку или какой-нибудь предмет интерьера. На этом этапе, осознав никчемность своих предыдущих телодвижений и собственную нелепость, Бздёх виновато глядел на хозяина с навеки застывшим на морде выражением умудренной суровым жизненным опытом морской свинки, после чего говорил «Кря!!», что заменяло у него лай, вой, скулёж и прочий язык нормальных собак.
По моим наблюдениям, домашнее зверье обычно напоминает своих хозяев. В чем причина этого феномена – сказать с уверенностью не могу – то ли домашние любимцы мутируют под влиянием биополя и интеллекта хозяина, то ли хозяева изначально выбирают питомцев, максимально соответствующих их внешности и внутреннему содержанию, то ли работают оба этих фактора. Науке сие неизвестно. Кроме того, Миша Кососрак науку презирал и высокими материями не заморачивался, поэтому когда в его жизни настал период покоя и относительного благополучия, а жена заявила, что для полноты гармонии, царившей в семейном очаге необходимо завести «котика или еще какую-нибудь зверушку», Кососрак спорить не стал, а втихаря поехал на Птичий рынок. Спорить не стал потому, что его первая жена (а именно о ней идет речь в данном произведении) была стервой редкостной, и спорить с ней было накладно для нервной системы. Втихаря – потому, что решил приобрести что-нибудь малогабаритное и не требующее больших затрат, типа беспородного хомячка, в то время, как жена почти наверняка потребовала бы какого-нибудь гламурного пуделя, и тогда плакали зимняя резина и новый бампер.
На Птичьем рынке, как известно, от изобилия всяческой живности глаза разбегаются не только у детей, но и у мытых во всех щелоках, зачерствевших сердцем подонков. Миша таковым не был, поэтому первая же бабушка умело втерла ему двух рыжих хомяков.
- Самочки, чистенькие, породистые, аккуратные. Берите молодой человек, не пожалеете.
- Жрут много? – спрашивал Кососрак, уже прикипевший к хомячихам всем сердцем.
- Ни-ни! Крохи смахнуть им со стола – весь день сытыми будут!
Домой Кососрак явился, торжественно неся перед собой трехлитровую банку. Хотелось сделать жене приятный сюрприз, однако Мишин прекрасный порыв не нашел отклика в женском сердце.
- Никакого уюта от них. Только жрать, срать и блох плодить, – кратко резюмировала свое отношение к хомячкам Мишина супруга,- У нормальных людей звери как звери – у Машки вон котик ангорский, у Ксюхи – пуделёк персиковый. А у нас – два плешивых мыша. Ни погулять с ними, ни людям показать.
Кососрак обиделся, но вида не подал. Любовно настругал хомячихам опилок, накидал крошек и… остыл к ним навсегда. Ибо не было у Миши с хомячихами ничего общего – у них не было ни единого шанса уподобиться Кососраку, а у него – стать похожим на хомячка. А домашний питомец, как было сказано в начале опуса, должен быть похож на хозяина, иначе это не питомец, а какая-то скотина, противоречащая основным постулатам естествознания. Поэтому хомячихи неделю тоскливо пялились на Кососрака бусинками глаз из-под мутного стекла своего трехлитрового обиталища, надеясь вызвать в хозяине нежные чувства, а потом, поняв, что ничего им не светит, таинственным образом из банки слиняли. Некоторое время соседи видели их тусующимися в подъезде возле мусоропроводов, где изнеженные грызуны обучались суровой праве жизни, а потом исчезли – нашли, видимо любовь и понимание, в результате чего в подвале Кососраковского дома через год завелись рыжие, чрезвычайно пушистые и на редкость наглые крысы.
Разочаровавшись в грызунах, Мишаня решил завести рыбок, ибо отношения со стервой-женой становились все напряженнее, а широкая Кососрачья натура, вступив в период отцовства, просила кого-то, о ком надо было заботиться и на кого можно было излить нерастраченную любовь. Покупая рыбок, Миша опять проигнорировал научный подход, поэтому (хотя, может, причиной явилась нездоровая и склочная обстановка в доме) рыбки дохли одна за другой, упорно игнорируя то, что Кососрак регулярно менял воду в аквариуме, купил сложное устройство в виде водолаза, который пускал рыбкам в аквариум пузыри, трижды в день кормил своих питомцев свежим мотылем и регулярно ссорился с женой, требующей «спустить этих головастиков в сортир». Видимо, у рыбок с Кососраком тоже не нашлось точек соприкосновения. Тем временем из всей ихтиофауны в живых остался только пучеглазый сомик, который грустно таращился на окружающий мир из-под пластмассовой раковины и, видя, что хозяин разочаровался в рыбках, а стенки аквариума постепенно зарастают вонючим зеленым налетом, размышлял о бренности всего земного. Аквариум начал неприятно пахнуть, а через некоторое время – паскудно смердеть.
В один прекрасный день, вернувшись из командировки, Кососрак обнаружил вместо аквариума элегантную клетку, в которой с наглым и независимым видом тусовался попугай яркой тропической расцветки размером со среднего голубя, с роскошным хвостом и дерзким хохолком на голове.
- Мррррааазь!!! – заорала экзотическая птица, едва завидев Мишу, - Какккая мррраззь!!!
- Слыш, петух, ты это, базар фильтруй, - растерялся Кососрак от столь неожиданного и, главное, необоснованного наезда.
- Это мне Леночка Дрочук подарила, - поглощенный разборками с попугаем, Миша не услышал, как в комнату вошла жена, - ну разве не прелесть!?
- По-моему хуйня какая-то, - наглое пернатое абсолютно не соответствовало Мишиным представлениям о домашнем любимце.
- Соссаать!!! – вновь раздалось из клетки.
- Сам соси, павлин плюшевый!! Алён, я ему клюв обломаю, если наезжать будет!!
- Подрррочи, мррразь!! – вновь вмешался в разговор хамоватый обитатель клетки.
- Щас ты у сам у меня подрочишь, мудило пернатое!! - Кососрак не на шутку рассвирепел и, схватив клетку, потащил её к балкону с явным намерением отправить её вместе с обитателем в свободный полет с пятнадцатого на первый этаж.
- Если ты его хоть пальцем тронешь – мы разводимся!! – бросилась на защиту попугая жена.
- Прррелесть!! – поддержали её из клетки. И Миша понял, что проиграл. К такому резкому разрыву семейных отношений он был еще не готов.
После этого попугай, носивший идиотское имя Сильвестр, перестал считать Кососрака царем природы и с каждым днем наглел все больше. Будучи любимцем Алёны, жены Мишани, попугай пользовался практически неограниченной свободой передвижения по квартире – в клетке он только ночевал. Излюбленной его тактикой было, затаившись где-нибудь на шкафу, неожиданно спикировать на Мишу и клюнуть его в плечо или в затылок, после чего также резко ретироваться куда-нибудь на верхотуру. Со временем пакости стали изощреннее – Сильвестр понял, что если незаметно нагадить Кососраку в кофе, или заорать у него над ухом «Подддрочиии!!!» в четыре часа утра, Миша бесится гораздо больше, к тому же остается больше времени для маневра и ухода от последствий – заслышав шум, на помощь спешила жена, грудью встававшая на защиту своего любимца.
Между тем отношения с супругой у Миши становились всё хуже, во многом, несомненно, благодаря Сильвестру. В конце концов ячейка общества превратилась в два враждующих лагеря – с одной стороны Кососрак, с другой –жена со своим паскудным попугаем. Миша, человек доброй души, как было сказано выше, отчаянно нуждался в домашнем уюте и существе, о котором можно было бы заботиться, поэтому, когда у одного из его друзей ощенилась бультерьерша, Миша решил, что для того, чтобы уравновесить численность войск во враждующих лагерях, а также для душевного равновесия необходимо взять щенка. Когда он пришел, чтобы выбрать себе псину посимпатичнее, его друг как раз выходил из подъезда с мешком в руках:
- Прикинь, один полузадушенным родился. Это, бля, уже не собака. Пойду утоплю, пока сам не подох, - из мешка донеслось слабое попискивание.
- Покажи, а? – заинтересовался Кососрак.
Из глубины полиэтиленового пакета на Мишу глянули красноватые глазенки. «Себе возьму!» - неожиданно подумал Кососрак, - «Воспитаю! Бойца из него сделаю… А назову я его… А назову… Назову…» - на этом мозговые ресурсы Кососрака дали сбой «Хуй с ним, потом как-нибудь назову» - решил Кососрак.
Так появился Бздёх. Собакой это можно было назвать только при наличии очень богатого воображения – родовая травма Бздёха действительно оказала значительное влияние на его дальнейшее развитие. Огромная башка присоединялась к тонкой шее, которая, в свою очередь, присоединялась к хиленькому тельцу на кривых лапках. Причем, такое впечатление, что все вышеозначенные части тела двигались у Бздёха независимо друг от друга. Если в обычной жизни этот головастик, напоминающий гибрид морской свинки и рахитичной крысы, еще кое-как справлялся со своеволием своих конечностей, то в мало-мальски критической ситуации все части его тела начинали проявлять независимость, что порой приводило к трагическим последствиям.
Так, при сколь-нибудь громком и мало-мальски неожиданном шуме можно было наблюдать примерно следующую картину: огромная башка непроизвольно поворачивалась в сторону кратчайшей дороги на предмет съебаццо подальше от возможной опасности, при этом один глаз, повинуясь бультерьерским инстинктам, косил в сторону врага, второй – в сторону хозяина. На этом этапе псина обычно громко пердела, то ли от переизбытка чувств, то ли пытаясь придать себе максимальное ускорение, конечности вступали в конфликт, в результате чего Бздёх, разогнавшись по сложной траектории, въёбывался в стенку или какой-нибудь предмет интерьера. На этом этапе, осознав никчемность своих предыдущих телодвижений и собственную нелепость, Бздёх виновато глядел на хозяина с навеки застывшим на морде выражением умудренной суровым жизненным опытом морской свинки, после чего говорил «Кря!!», что заменяло у него лай, вой, скулёж и прочий язык нормальных собак.